Измена. Отбор для предателя
Шрифт:
— Воскреси свою боль, если хочешь вернуть их, Элис.
41
— Что ты сделал с ней? — ошарашенно спрашивает Клем, когда Блэйк заводит меня в комнату.
Она прикрывает рот от ужаса и бережно берет меня за руки, обматанные окрававленными бинтами.
— Ах ты тварь, — шипит она в спину уходящего Блэйка и вскакивает на ноги. Но встречается лишь с дверью, которую он захлопывает и запирает у нее перед носом. — Урод! Дай мне только добраться
— Клем! Хватит! — останавливаю я ее. — Пожалуйста….
Она поворачивается ко мне и качает головой.
— Он ответит за то, что сделал.
— Он ничего не сделал, — говорю я.
— Он издевался над тобой, пытал тебя, а ты говоришь, что он ничего не сделал? Его мало убить за это. Мало на твою долю выпало испытаний, так этот подонок еще добавил?
Я вижу, как на ее лице выступают слезы. Она снова подходит ко мне и обнимает меня.
Она видит бинты на моих руках, видит мое изможденное лицо, и разумеется, что еще она может подумать?
Как и обещал Блэйк, когда давал мне корень красного папоротника, эффект длится до сих пор, несмотря на то, что он уже полностью растворился, оставив во рту лишь нестерпимую горечь.
— Вот возьми, — сказал он. — положи под язык. Держи во рту, пока не растворится.
— Зачем это?
— Увидишь.
Я поняла, что он имел ввиду, только когда он вывел меня из пыточной камеры и повел по коридору. Меня трясло всем телом, словно в лихорадке. Мельком бросив взгляд в одно из зеркал, прикрепленных в стене я увидела свое лицо и не узнала себя.
Черные круги под глазами, на лице застыла маска чудовищной боли и отчаяния. На подбородке и щеке появились красные пятна, похожие на ссадины, две окровавленные слезные дорожки на щеках.
Я спотыкаюсь, увидев это, и Блэйк подхватывает меня сильными руками, чтобы я не упала.
— Осторожнее.
— Инквизитор Блэйк, — вдруг слышу я голос. — Это новенькая девочка? Неплохой улов, неплохой. Слухи уже поползли, что ты привез двух обворожительных красоток, чтобы они послужили господу.
Незнакомец в такой же мантии, как у Блэйка, смотрит мне в лицо и морщится.
— Красивая, но ты, кажется, перестарался. Что же она такое натворила? Ведьма что ли?
— Вроде того, — говорит Блэйк, долго не колоась, пришлось переломать пальцы.
— И что узнал?
— Епископ получит доклад сегодня ночью, прости, Шелли, я спешу.
— Да, да, разумеется.
— Может нужна помощь, подлечить ведьмочку? — спрашивает Шелли с улыбкой, если пальцы сломаны, могут неправильно срастись. А я специализировался на медицине…
— Я позабочусь об этом. Спасибо за твое участие. Мне, к сожалению надо спешить. Еще куча дел. Я только вернулся из монастыря, а на меня уже навалилось все сразу.
— Да, да… — говорит задумчиво Шелли. — Надеюсь она не будет держать
— Как и любой послушнице. Теперь она — собственность инквизиции.
— Надеюсь, можно будет к ней наведаться, когда она поправится. Поговорить о духовном росте, так сказать. Кхм..
— Это уж как она сама пожелает. Сейчас ей не до этого, сам видишь.
— Ты, конечно, совершенно бессердечный, — восхищенно говорит Шелли. — Я бы не смог пытать такого ангелочка.
В ответ на это Блэйк только морщится.
— Я служу инквизиции и делаю все, что должно.
— Да… Как и мы все.
Когда Шелли остается позади и мы продолжаем двигаться вдвоем, Блэйк шепотом говорит мне:
— Сразу прибежал. Сейчас он уже спешит к епископу, чтобы доложить о том, что я исполнил приказ, как положено.
— Он ничего не делал, Клем, — говорю я, выныривая из воспоминаний.
— А почему тогда твои руки перевязаны? Скажи, он пытал тебя? Если он тебя пытал, я его об стенку размажу.
Я разматываю бинты и показываю Клем свои пальцы, они совершенно невредимы.
Я пытаюсь отмахнуться от ее расспросов но она наседает на меня так активно, что я просто сдаюсь.
— Он вел себя странно, — говорю я наконец. — Как будто….
— Как будто что?
— Как будто ему стало жалко меня.
— Инквизитору, жалко тебя?
КЛем удивленно распахивает свои огромные голубые глаза и недоуменно качает головой, словно одна мысль о том, что в этом человеке может проснуться жалость, кажется ей совершенно невероятной.
— Да, именно так. Он заставил меня кричать. Но не причинил мне боли. Он сказал, что они услышат. Сказал, что они должны удостовериться, что он действительно пытал меня.
— Я не понимаю, у тебя такой вид, будто тебя часами пытали…
— Он дал мне кое что, от этого такой эффект. Я сама испугалась, когда увидела себя в зеркало. Через пару дней эффект пройдет.
— Вот дела… Так получается, этот хлыщ теперь на нашей стороне, или что?
— Я не знаю.
Я сажусь на кровати, пытаясь осознать то, что только что со мной произошло.
Я помню, как кричала во весь голос, послушно вспоминая всю боль, которая обрушилась на меня за все то время, с тех пор, как я покинула дом той страшной ночью.
Он пальцем меня не тронул. Лишь смотрел на меня пристально, не отводя глаз и слушал мой крик. Я видела, что моя боль откликается в его глазах, видела, что он сострадает, словно чувствует отчасти то, что чувствую я. И это, пожалуй, самая удивительная часть из всего.
— Мы должны бежать отсюда, — перебивает мои мысли КЛем. — Тут нельзя оставаться. Этот старикашка, мерзкая жестокая тварь. Он мне сразу не понравился. Думаю, нас не ждет ничего хорошего…