Измена. Право на истинную
Шрифт:
— И…
— Кто-то возвращает, — Жрец зевает и улыбается. — У Гризы тоже будет этот выбор. Сейчас ей надо помочь раскрыть в себе другую сторону, а с тем, что ее отравляло, это было бы невозможно. Я не наказываю ее, Илина.
— Но она этого не хотела…
— Когда больным промывает раны они тоже кричат, вырываются и сопротивляются. А как бы ты поступила? Она травила Альфу…
— Из-за любви… — неуверенно шепчу я. — Любовь может толкать на безумства. Она хотела быть с ним.
— Соглашусь, что Ивар должен был ее попросить
Я в тихом изумлении моргаю. У Гризы все-таки был объект воздыхания?
— Ну же, полюбопытствуй. Я, конечно, с осуждением вздохну, но…
— Кого? — шепчу я.
— Того, кого она посчитала однажды недостойным себя, — лицо Жреца сминается в улыбку. — Кого назвала для себя неудачником.
— Это не ответ. Она всех вокруг считает ничтожествами и неудачниками.
Жрец подходит, наклоняется и едва слышно говорит:
— Это большой секрет.
— Я никому ничего не скажу, — горячо уверяю я.
— Помощника пекаря в булочной, — отвечает Жрец. — Раз в месяц Гриза выбиралась в город, забегала в эту булочную и гордо уходила с маковой булочкой.
Вглядывается в глаза и шелестит:
— Только не задавай мне вопроса, почему она поступила так, как поступила.
— Но почему? Если она была влюблена… Если она хотела быть с другим… Я не понимаю… Ивар ей тогда зачем?
— Золото, шелка и перспектива стать однажды Главной Чародейкой перевесили ценность маковых булочек.
— А теперь… — поднимаю взгляд. — Будет ли шанс для помощника булочника?
— Почему ты так за нее беспокоишься? Она хотела мужа у тебя увести.
— Все это случилось с его позволения, — хмурюсь. — Свечи лишь волка отвлекали, а сам он… не понимал, кто он и чего хочет.
— А сейчас понимает?
— Я вас про Гризу спрашиваю и ее булочника, — сердито отзываюсь я.
— Не знаю.
— Все вы знаете, — встаю на носочки и всматриваюсь в ехидные глаза. — А если не знаете, то в силах подтолкнуть их друг к другу.
— Возможно.
— Если вы тут решили раскрывать алчную ведьму с другой стороны, то давайте-ка раскопайте в ней романтичную особу, которая любит маковые булочки, — зло цежу я сквозь зубы.
— Посмотрим, — разворачивается и уходит, с хрустом костей потягиваясь.
Провожаю его взглядом и вздыхаю. Я бы была рада злиться на Гризу и записать ее во враги, но не могу. Даже после ее фокусов с письмами, сплетнями и оскорблениями в мою сторону. Разве можно быть доброй и хорошей, если ты сама себе отказала в счастье быть рядом с тем, к кому взывает сердце, ради сомнительных целей стать богатой и у власти? Если она саму себя предала, то к другим у нее точно не осталось симпатии.
— Ты действительно слишком много беспокоишься о чародейке, — раздается
Глава 57. Спой мне
— А я должна сделать вид, что не было у нас в замке чародейки Гризы? — вхожу в библиотеку и торопливо поднимаюсь на второй ярус, чтобы оторваться от Ивара, который преследует меня.
— Но она и не подружка тебе.
— А кто-то, помнится, очень хотел, чтобы я стала ее подружкой, — подхожу к перилам и смотрю на Ивара сверху. — То, что Гризе стерли память, не значит того, что я обо всем забуду.
— Илина…
— И вся эта история раскрывается с новых граней, — усмехаюсь я. — Она тебя не любила. И была с тобой из-за твоего статуса и золота.
Ивар прячет руки в карманы. Он не хочет этого разговора, ему не нравится мой тон и он бы с удовольствием сейчас гаркнул на меня и вышел из библиотеки, но он не уходит.
— Вероятно, не любила, — соглашается Ивар.
— И смысл всего этого тогда?! — охаю я. — Ты ведь тоже, выходит, не любил ее!
— Что ты завелась?
— Я хочу понять, какого черта ты устроил тогда?! — рявкаю я. — Меня ты не любил, но и был ты с женщиной, к которой не было глубоких чувств!
— Что ты хочешь от меня услышать?
— Объяснись!
— Ты бы смогла оправдать мои измены, если бы я любил Гризу? — вскидывает бровь.
— Тебя же от меня аж тошнило!
— А вот это ты придумала, Илина, — повышает голос на полтона и сводит брови вместе. — Да, я был очарован Гризой. И я сейчас не про свечки говорю! С ней было легко! Рядом с ней меня ничего не беспокоило, не лезли мысли, не тревожили сомнения.
Сжимаю пальцы на поручни деревянных перил. Просыпается ревность и царапает сердце коготками.
— А с тобой мне сложно!
— Ах вот как?! Сложно ему! — кидаюсь к книжной полке и швыряю книгу, от которой он уворачивается.
— И стало куда сложнее!
— Ох, простите, Альфа, что я не хитрая ведьма, которая очаровывает милым голоском и свечки волшебные не лепит! — кидаю вторую книгу. — Вот урод!
— А мне и не надо, чтобы ты была ведьмой! Да! Мне страшно, сложно, и я растерян! — отскакивает от очередного снаряда и с отчаянием говорит. — Я хочу сейчас подняться к тебе, обнять, поцеловать и чтобы не было никакой Гризы!
— Но она была! — сжимаю кулаки. — Да и не в ней дело! А в тебе, Ивар!
— Я знаю, — поднимает взгляд. — И да, я не любил тебя и цеплялся за это равнодушие, потому что я думал… Думал, что так я смогу не утонуть, но я сейчас тону, Илина, и мне прошлого не изменить. И мне нравилось в Гризе то, что она могла убедить меня, что есть я, я и только я, а в твоих мыслях были мы. И я боялся это “мы”. “Мы” это больше чем “я” и глубже.
Роняю книгу, отворачиваюсь и оседаю на пол, привалившись спиной к перилам.