Измена. Право на истинную
Шрифт:
Поддаюсь к Илине в желании углубить поцелуй, но она резко отстраняется и прижимает пальцы к губам.
— Что? — хрипло спрашиваю я, и сквозь мое разочарование и возбуждение пробивается требовательный детский плач.
— Госпожа, мальчики проснулись, — в покои без стука и предупреждения вваливается Лида и взвизгивает. — Милостивая Луна!
Хлопает дверь, и в груди поднимается ревнивый рык, который я не могу в себе подавить.
— Я им нужна, — Илина медленно поднимается на ноги.
— Я знаю, — тихо клокочу я.
—
— Я знаю.
— мне надо идти…
— Иди.
Так и должно быть. Илина всегда сделает выбор в пользу сыновей, но это не отменяет того, что я разъярен, будто у меня, оголодавшего зверя, из пасти вырвали сладкий кусок мяса.
— Ивар, они же маленькие…
— Я знаю, — в бессилии рычу я.
Илина замирает у двери, молчит, кусает губы и решительно выходит. Я должен успокоиться. Это мои сыновья, и они мне не соперники, чтобы я сейчас так злился. Откидываюсь на спину, закрываю глаза и медленно выдыхаю. Так и должно быть.
— Прикройся, — Илина входит с ревущим Эрвином на руках, а за ней, крепко зажмурившись и прижимая к груди Анрея, семенит Лида. — Ивар.
Безропотно накидываю на себя простынь. Усаживается на одеяло у кровати, и Лида помогает ей устроить двух голодных и громких оборотенышей у груди. Рев переходит в тихое ворчание, а красная Лида выбегает из спальни.
— Успокоился? — тихо спрашивает Илина, и я не чувствую в груди той нелогичной ревности, будто ее и не было.
Вместо нее меня накрывает нежность, уютная и теплая сонливость, и я подкатываюсь к краю кровати, чтобы затем поддаться мягкой дремоте, коснувшись шелковистых волос Илины.
Рядом.
Она рядом, и не прячется.
Глава 53. Свечная ведьма
— Проснись, спящий красавец, — Вестар щелкает меня по носу. — Как тебя разморило… Ути-пути… Аж посапываешь, — опять щелк по носу, резкий сильный и пробивает до самых пазух. — Проснись, блин!
— Какого черта?! — открываю глаза, подрываюсь с кровати, и мой брат расплывается в ехидной улыбке.
— Помнишь, как я к тебе маленький приползал в кровать? — подпирает голову рукой. — А ты меня, сволочь такая, выгонял? Старший брат называется.
— И ты не уползал, — обматываю простынь вокруг бедер. — Орал, как резанный и всех нянек кусал до крови.
— Ты должен был быть моей нянькой, — безапелляционно заявляет Вестар. — Я такой голожопый неуклюжий пупсик был, а ты бессердечная скотина.
— Чего тебе?
От Илины остались только запах и мятое одеяло у кровати.
— Допустим, мне приснился кошмар…
— Вестар.
— В котором травили не только твою прелестную жену, но и тебя, — переворачивается на спину и раскидывает руки в стороны. — Хорошая кровать. И пахнет, — косит на меня взгляд, — жутким развратом.
Вот тут я не выдерживаю.
— Какие мы злые! — грозит мне пальцем. — Плохой волк! Очень плохой!
С гоготом бросается прочь, швырнув в меня подушку:
— Получай!
Сбивает меня снарядом с лап и выбегает из комнаты:
— Неудачник!
Какого лешего ему вздумалось именно сейчас дурачиться? И мне бы оставить идиота в покое, но ярость не дает благоразумию восторжествовать. Я должен его нагнать, задать жестокую трепку с разорванными связками и лужами крови.
— И это наш Альфа?! — в меня летит ваза. — Милостивая Луна, какой слабак!
— Урою!
Почему он такой быстрый, ловкий и маневренный? Неужели всю его силу, резвость и скорость сжирала дурь, которой он себя травил? В этом диком мужике не узнать того вальяжного и ленивого маркиза, который не шагал, а плыл.
— И как я плыл! Как лебедь белый! — сворачивает на лестницу. — А позади шуба красиво тащится. Знаешь, это не так просто дефилировать, чтобы шубка не собиралась в уродливые складки! Это искусство!
— Да ты как баба был!
— Это называется эпатаж, дубина! Ты, кстати, сам какие рубашечки носишь, а? А сапожки?
В меня опять что-то летит. Коридор за коридором, поворот за поворотом, и он влетает в дверь. Вот ты и попался! Однако я теряю равновесие, когда он что-то сует мне под нос. Зверь резко уходит в тень, а я растягиваюсь на полу голым мужиком.
— Что за…
— Красивая штучка, да?
Вертит перед моими глазами черный вытянутый флакончик, который вспыхивает серебряными нитями.
— Ядреная штука, — закупоривает флакон пробкой. — И ведь уже пустая, а все равно работает. Мариус сказал, что таким балуются в Южных Лесах. Для нас это экзотика.
Мастерская Гризы. Тут почти уже не веет ее сладкими духами, которые смешались с запахом воска и чернил.
— Я потряс твоих служанок, — Вестар прячет флакончик в карман штанов. — Некоторым устроил допрос с пристрастием. Никто особо про твою Гризу страшных тайн не раскрыл. Хитрая стерва, но одна из твоих девочек очень совестливая попалась и призналась, что однажды при уборке стащила у Госпожи Гризы пустой флакончик. Очень уж он ей понравился. Даже всплакнула бедняжка, хотел утешить, но…
— Вестар!
— Не далась! — разводит руки в стороны. — Жених, говорит, есть!
— Вестар! — клокочу я.
— Флакончик нашла, — вышагивает по мастерской, — за столом, за которым свечи зачаровывала…
Оглядывается и вскидывает руку на массивный стол в углу мастерской:
— Вот за этим, наверное. Говорит, закатился за ящиками с воском… наябедничала, что тут вечно бардак был, все в воске, который сложно отодрать от стен, ковров… Короче, свинья твоя Гриза.
Разворачивается ко мне и упирает руки в боки: