Измена. Предательство (не) прощается
Шрифт:
— Любишь искусство? — спрашиваю я, чтобы просто продолжить разговор.
Кирилл задумывается, наклонив голову.
— Смотря что считать искусством. Если к искусству можно отнести качественный и аккуратный шов, то да, я большой его поклонник, — с лёгкой улыбкой отвечает Кирилл, ставя чашку на стол.
Я невольно улыбаюсь, представляя, как его уверенные руки выполняют тонкую, ювелирную работу.
— Ну, швы, точно важнее, чем мазки на холсте. Хотя... есть в этом что-то общее, не находите?
Он приподнимает
— Общее?
— Ну, и там, и там нужна точность. Терпение. Даже, можно сказать, свой взгляд на мир, — я обхватываю свою чашку руками, чтобы скрыть лёгкое волнение.
Кирилл смеётся коротко, но искренне, и его смех звучит тепло.
— Никогда не думал, что кто-то сравнит хирургию с искусством в живописи. Но знаете, в этом что-то есть. Особенно насчёт терпения.
— Значит, всё-таки немного художник? — подначиваю я, а он шутливо разводит руками.
— Вы меня раскрыли. Осталось только найти музу.
Я чувствую, как щёки начинают предательски розоветь, и спешно отхожу от опасной темы.
— А вам правда нравится ваша работа?
— Очень. И не всегда конечно. Иногда смены долгие, иногда люди умирают, но если удаётся сделать невозможное, — это того стоит.
Мужчина внимательно смотрит на меня.
Я киваю, не сразу находя, что сказать. Его слова звучат искренне, без излишнего пафоса, и это почему-то трогает меня.
— Кстати, а почему именно шоколадные круассаны? — вдруг спрашивает Кирилл, словно решив переключить тему.
— Это просто... комфортная еда. Как плед или горячий чай. Что-то, что всегда успокаивает, — отвечаю я, откусывая кусочек. — А вы? Почему вы их выбрали?
— Хотел вам настроение поднять, — просто говорит он, и от его слов моё сердце снова предательски ёкает.
Мы молчим, но тишина не кажется напряжённой. Это мгновение будто бы замораживает нас в этой уютной атмосфере, где на несколько минут можно забыть о том, что за пределами этого кафе всё ещё остаётся реальная жизнь.
Мы выходим из кафе, и мы направляемся к его машине. Кирилл, галантно открывает для меня дверь своего автомобиля. Пока я устраиваюсь на сиденье, замечаю, что мне начинает нравится его внимание и лёгкая доброжелательная настойчивость. После той короткой, но приятной беседы о кофе и жизни мне становится не так одиноко, как раньше.
— Мы близко, — говорит Кирилл, несколько раз проверив направление на экране навигатора.
— А вот и мой дом, — медленно отвечаю, указав на улицу, где я живу.
Когда мы подъезжаем к воротам, я с облегчением вижу, что на улице нет никого, кроме нас.
— Спасибо за кофе, Кирилл, — говорю я, поворачиваясь к нему. — Мне действительно стало немного легче.
— Рад был помочь, — отвечает он, с улыбкой. — Настя, можно у вас взять номер телефона?
— Конечно, — киваю я и диктую
Открываю дверь и выхожу на улицу, но вдруг на улице появляется машина моего бывшего мужа. Он останавливается рядом с нами и резко выходит. Его лицо искажено гневом, он идет ко мне с быстрым шагом, будто не замечая Кирилла.
— Это кто, мать твою? — его голос резко срывается, и я чувствую, как напряжение сразу же окутывает воздух.
Кирилл делает шаг вперед.
— А ты кто? — отвечает мужчина.
— Не смей говорить со мной так, — рычит муж.
Андрей смотрит на меня с яростью в глазах, но затем его взгляд смещается на меня.
— Это что, твой мужик? — его голос становится ещё более агрессивным.
Я открываю рот чтобы ответить, но вместо меня отвечает Кирилл:
— Да хоть бы и так.
— Пожалуйста, не надо устраивать сцен, — прошу бывшего.
Но понимаю, что Андрей не собирается успокаиваться. Его лицо становится ещё более красным.
— А ничего, что ты пока еще моя жена?
Я сжимаю кулаки, чувствуя, как его слова огрызаются, как застарелая боль, которой я уже почти привыкла.
— Это временно! Еще немного и нас разведут! — голос мой прерывается, но я не сдаюсь.
— Да, хрена с два, на разведут! — усмехается он, повернувшись ко мне. — Я не дам тебе развод и не позволю, чтобы моя жена и моя дочь, жили с каким то… — он еле сдерживает рвущееся наружу ругательство.
Кирилл делает ещё один шаг вперёд, не теряя самообладания. Его голос остаётся ровным, но в нём звучит ледяная уверенность.
— Я тебе сейчас врежу, — угрожающе произносит он.
Андрей поворачивает к нему голову, сверкая глазами.
— Ты кто такой вообще, а? Тебя никто не звал!
Я вижу, как Кирилл на секунду сжимает челюсть, но всё ещё остаётся спокойным.
— Настя, ты это серьёзно? — спрашивает Андрей, указывая на Кирилла.
Я вдыхаю глубже, стараясь не показывать, как сильно трясутся руки.
— Андрей, это не твоё дело. Мы давно не вместе, и ты это прекрасно знаешь.
Ты ещё моя жена, понимаешь? Жена!
— Формально, да, но ты сам знаешь, что это ничего не значит, — тихо, но твёрдо отвечаю я, поднимая голову. — У тебя глубоко беременная, другая женщина! Оставь меня в покое!
— Ты услышал? — рычит Кирилл
Андрей резко разворачивается к нему.
— Ты мне ещё указывать будешь? Это моя женщина. А это, — он показывает пальцем на особняк, — мой дом, в котором живет МОЙ ребенок!
Я вижу, как у Андрея дергается щека. Он смотрит на Кирилла так, словно готов ударить. Бывший собирается что-то сказать, но в этот момент я чувствую, как внезапная резкая боль пронзает мой живот. Сначала она напоминает укол, но затем накатывает волной, скручивая внутренности так, что я невольно сгибаюсь пополам.