Измена. Простить, отпустить, отомстить?
Шрифт:
– Пародировала Папу Карло, - отмахнулась я от неприятной темы, - пахала.
– С Еленой не встречалась?
– Она отменила встречу. Сказала, что ту квартиру уже сдали.
Тимур замолчал. Несколько секунд он смотрел прямо, а затем снял очки и почесал переносицу.
– Насть, - голос его звучал уставшим, - ее бы не сдали, если бы ты посмотрела квартиру вчера.
– Знаю, но вчера я не могла и предупредила об этом заранее. Тим, ну я правда не могу сорваться прям с приема чтобы пообщаться с твоим риэлтором. Если эту сдали, значит мы найдем следующую, более
– Месяц уже ищем и все никак.
– Тимурчик, ну это же не моя вина. Ты пойми, я…
– Насть, я понимаю, - перебил меня Тимур. Кажется, он не первый раз слышал мои оправдания и уже выучил наизусть все, что я могу сказать дальше. – Я только и делаю, что пытаюсь понять тебя и от этого встрял в самую неудобную для мужчины позу. Коленно-локтевую. Я живу в чужой квартире с чужой женой и никак не могу исправить эту ситуацию.
От его нравоучений и серьезного взгляда хотелось вытянуться и положить руки на колени, как в школе. Каждый раз, когда мы касались этой темы, я начинала нервничать. Ну не могла я сейчас развестись. Я пообещала папе подождать, пока он не откроет клинику, я ему слово дала и теперь вот так?
И переехать не могла. Хотела, но тут уже обстоятельства играли против нас. То нужная квартира находится хрен знает где, и до работы было добираться два часа, то нам отказывают из-за ребенка, потому что девятилетка очень опасна для нового дубового паркета и не помогли даже клятвы, что Тома не писается последние лет семь. Но чаще я просто не успевала доехать до объекта, как его уже забирали. И доверить это дело Тимуру тоже не могла, в прошлый раз он чуть не заключил контракт на аренду шлюшатника с гигантским траходромом и подиумом для танцев. По его версии на подиуме можно организовать Томе уголок с игрушками, а кровать как раз подойдет для нас с Зелибобушкой, но что-то в этом плане меня смутило.
Я постаралась выдавить из себя счастье, а то слишком уж кислыми были наши с Тимуром лица:
– Зато ты точно знаешь, что я не буду ждать от тебя обручальное кольцо. И не нужно придумывать никакие отмазки как раньше делали: поженимся, когда на ноги встанем. Потому что я уже замужем.
Тимур встал и прошел к окну. Он закинул руки за спину и какое-то время смотрел на улицу.
– Насть, - он так и не повернулся ко мне, - я бы ничего не придумывал, и не хочу никаких отмазок. Я хочу, чтобы мы поженились и жили вместе, С тобой и с Томой. Может с Никитой и даже бабушкой Сарой. Но в своей квартире, а не там, где тебе разрешил быть твой свекр. Меня это бесит. И унижает, понимаешь?
Я понимала. Хотя нет, первая часть его фразы затмила все, что он говорил потом, и я сомневалась, все ли расслышала.
?- Это что, типа предложение? – В горле стало сухо как в финской сауне. И язык к нёбу прилип, так что говорила я не очень понятно.
Однако Тимур все понял.
Он повернулся и посмотрел на меня своим фирменным тяжелым как штанга взглядом.
– Я не романтик. И уже не молодой. А с каждым годом становлюсь еще немолодее и единственный человек, с которым я хотел бы состариться это ты. – И пока я не растаяла окончательно, Тим добавил:
– Тем более что ты врач, сможешь меня досматривать. Знаешь сколько стоят нормальный сиделки?
– Ну ты и гад!
Я кинулась к
И тогда, размазывая слезы по щекам, я прохрипела:
– Хорошо, хорошо, я согласна! Состаримся вместе! Я буду менять тебе утку и делать капельницы из армянского коньяка и виагры, только умоляю отпусти!
– Какую виагру, девочка? Ты совсем ошалела?
Он поднял одну бровь и как бык, боднул меня головой, вызывая новый приступ смеха.
– Тише, мне звонят. Я выкидываю белый флаг, Тимурка! Может это твоя Лена нашла нам хорошую квартиру! Да постой ты!
Я достала из кармана джинсов телефон и прохрипела:
– Слушаю, - голос мой еще дрожал от веселья и нервного возбуждения.
– Настасья, - удивилась мама, - с тобой все хорошо? Ты звучишь… странно…
Лежа под Тимуром, придавленная сотней килограмм лысого восторга и маскулинной нежности, я не могла сдержать улыбку. И ответила, не сводя взгляда с черных омутов его глаз:
– Все отлично, мама. Просто я очень счастлива.
Несколько секунд мама раздумывала, мне отчетливо слышалось ее дыхание. Тяжелое, будто каждый вздох шел через силу.
– Ладно уж. Твоя взяла. Приходите завтра на ужин, я очень давно не видела Томочку. – И после секундной паузы добавила: - И, пожалуйста, пригласи с собой этого своего Тимура. Мы с папой хотим познакомиться с мужчиной, который сделал нашу дочь счастливой.
Глава 48
Трудно сказать, что бесило меня сильнее. Желание понравиться родителям и получить от них одобрение или осознание, что это так же нереально, как дотянуться до шпиля Бурдж Халифа просто привстав на носочки.
Все пошло наперекосяк.
Для начала я спалила корж. Нет, не так. Для начала я с какого-то перепугу вызвалась печь торт и уже потом спалила для него чертов корж!
Идиотка?
Клиническая!
– Мам, может ну его? Давай просто купим торт, я сейчас пулей в Пятёрочку сбегаю.
Прийти к моей матушке в гости с покупным тортом все равно что делать себе харакири ножом для масла. Бессмысленно и очень болезненно.
– Сиди, я сейчас Вике позвоню.
Через час взмыленная подруга отправила мне доставкой десерт, собранный из остатков коржей. Бисквитная крошка, крем, крошка и бесформенная ляпа сверху – все должно выглядеть натурально, будто я приготовила это сама.
Вика даже не стала украшать торт ягодами, чтобы было правдоподобней. Вместо этого мы с Томой сдобрили кондитерское чудо пасхальной посыпкой, оставшейся у меня с прошлого года.
Вышло грустно. Зато вкусно. И мама точно не догадается, что торт пекла не я.
Пока Тамара доделывала уроки и трещала с подружками, я нанесла боевой раскрас, погладила себе платье и рубашку Тимуру. Не то чтобы пришлось решать за Зелибобу, в чем ему пойти. Нет. Выбор был такой: или единственная рубашка или одни из сотни треников. Треники проиграли в этой битве.