Измена. Простить, отпустить, отомстить?
Шрифт:
– Мам, пора выходить! – Позвала Тома, пока я крутилась перед зеркалом.
Выходить было нужно еще минут десять назад, вот только Тимур так и не приехал домой и даже не позвонил.
Я подождала его еще немного и потом, написав «Тимурчик, подъезжай сразу к маме, если что, переоденешься в машине», велела Томе обуваться.
Я подхватила блюдо с тортом, дочь вешалку с рубашкой, и мы двинулись в гараж. Всю дорогу я косилась на телефон, в ожидании звонка от Тима, но тот молчал. И только когда мы вырулили к району, где жили родители, мое сообщение загорелось
– Томик, давай тут подождем.
– Так время же?
– Угу. Но ты представь как неловко будет Тимуру, когда он приедет, мало того, что опоздал, так еще и приходишь в компанию, где тебя никто не знает.
И мысленно добавила: «И где тебе никто не рад».
Тома, почувствовав мое волнение, обняла меня тихонько сзади и прошептала:
– Мамулечка, все будет хорошо! Тимур обязательно всем понравится!
– А если нет? – мой голос дрогнул.
– А если нет, то и по фиг. Он нравится нам с тобой, и мы его никому не отдадим.
Нежность растопила мое сердце, но на ее место быстро пришла обида. Какая я все-таки глупая женщина. Так долго боялась знакомить своего Зелибобу с дочкой, просто сожрала себя от этих переживаний и чуть не померла от бессонницы и стресса. А переживать нужно было о другом! О том, что из-за моих страхов я потеряла несколько месяцев счастья, когда мы могли просто жить и узнавать друг друга. Радоваться. Грустить. Любить. И теперь хотелось скорее все наверстать. Не те пару месяцев, нет! Целую жизнь, которую я зачем-то отдала другому, недостойному и сама от этого мучилась и мучила других.
– Мам, Тимур приехал!
Томка схватила рубашку и клубком ниток выкатилась из машины навстречу подъехавшему драндулету Тимура. Она бежала так быстро, что я и не заметила, как одна нога зацепилась за другую, а белая рубашка как белый флаг взметнула вверх и величественно опустилась прямо в лужу.
Твою ж туда налево!
Мы втроём вздыхали глядя на бурое месиво, которое еще час назад было идеально выглаженной рубахой.
– Мам, мне так жаль, - чуть не плакала дочь.
– Настенька, давай я метнусь домой и переоденусь, а вы пока начнете без меня. Том, ну не грусти, - уговаривал ее Тимур, - это просто вещь, а вещи ломаются. И их можно починить, или купить новые, а где я тебе хорошее настроение куплю?
Рубашка тем временем намокала все больше, пока тяжелая ткань медленно утопала в грязи. Что ж. Не повезло. Бывает. Со мной так постоянно, но это не повод отчаиваться, а наоборот. Нужно взять себя в руки и идти до конца.
Я так нервничала, когда знакомила Тимура с дочкой, а все вышло просто идеально. Может я и здесь зря загналась? Не монстры же там живут, а мама с папой. И они точно хотят мне добра.
– Ну, братцы кролики, - в моем голосе прорезались командирские нотки, - сейчас мы расправляем спины, улыбаемся во все тридцать два и идем покорять семейство Абрамовичей. У меня есть почти что домашний торт, у Тимура его кавказское обаяние, а Тома… - на миг я замялась.
– А я если что стих рассказать могу. Как раз на понедельник выучила.
–
Я взяла лысого за руку и только тогда заметила, как он встревожен.
– Насть я это… душ не успел принять в зале. От меня плохо пахнет. Не день, а дурдом, я даже штраф поймал пока к вам торопился.
Я поцеловала его в красную от волнения щеку и демонстративно принюхалась:
– Отлично пахнет. Тестостерончиком, бабушка Сара будет в экстазе.
Тимур облегченно выдохнул. Поймав мой взгляд, он улыбнулся:
– Я еще цветы твоей маме купил. Ну, чтоб наверняка ей понравится. Она любит розы?
– Ненавидит, - уже в голос рассмеялась я. – У нее на них аллергия, так что она может умереть даже раньше, чем учует наше амбре.
– А что, других цветов не было, - вклинилась Тома.
На Тимура было жалко смотреть.
– Девочки мои, я мужик, в моей системе мира есть два цветка: красные розы и вторые, которые на кладбище носят.
– Гвоздики, - серьезно кивнула Тома и пока они не развили эту тему, я ухватила обоих гавриков за локти и повела в сторону дома.
– Все, товарищи, пора. Приберегите свой пыл, обсудить кладбищенские цветы можно и на ужине. В добрый путь, господа!
И мы шагнули в неизвестность.
Стараюсь во всем увидеть подвох, чтобы не очаровываться напрасно. Скатерть… белая, праздничная, Цветы в вазе, не розы, конечно, а претензионные и любимые мамой каллы. Стол такой, которого даже на моей свадьбе не было. На роскошных блюдах красовались и хумус, и фаршированная рыба, и чищенный гранат ,а на тарелке в самом центре тонко нарезанная бастурма с лавашем в качестве реверанса Тимуру. Мол будет таки кусочек Армении в нашем солнечном Израиле.
– Тимур, как вас по отчеству можно?
– Медовым голосом пропела мама.
Мой непривыкший к таким тонкостям Зелибоба густо покраснел:
– Просто Тимура будет достаточно.
– Ну и славно, так хорошо, что вы с Настастьей нашли время и посетили нас. Я столько раз Бореньке говорили, что дети нас совсем забыли, не звонят и не пишут. И тут такой сюрприз.
О том, что этот сюрприз был тщательно режиссирован ей же, мама тактично умолчала.
– Мам, мы оба работаем.
– Ну про тебя, милая, я все знаю, а вот Тимур может и сам рассказать, кто он и чем занят. Правда, Боренька?
Папа молчал, лишь изредка бросал на меня тяжелые, задумчивые взгляды, в то время как Никита с Ба уминали фаршированного судака. Эти двое между беседой и едой выберут открывать рот только чтоб покушать.
В комнате образовалась неловкая пауза. Интересно, Томе уже нужно начинать читать стих или пока рано?
Незаметно для других я дотянулась рукой до горячей ладони Тимура и сжала ее. Тот даже не шелохнулся, просто провел большим пальцем по моей кисти в ответ. Он его жара моя кожа нагрелась и из ледышки я постепенно превратилась в почти человека.