Измена. Ты нас предал
Шрифт:
Мне так сильно захотелось рассказать ему все, но к моему сожалению, я сама мало, что знала об этой диве Элис Брук.
— Она лет пять работает в Штатах, с продюсером Городецким. Думаю, она невероятно способна, раз прошла через таких людей как Городецкий, и продолжает с ним работать. Гастролирует по всему миру, но в Россию не приезжала. Поэтому лично я с ней не виделась, хотя очень хотела бы познакомиться. Я как-то разговаривала с парнем, который совсем немного успел поработать в танцевальной группе Элис. Он получил травму ноги на тренировке, и продюсер отправил его работать
— Я знаю, что Артем виделся. Я его отправил к ней. Передать кое-что.
Дима отвел взгляд и по тому, как сильно он сжал губы и затянулся почти до фильтра сигареты, было ясно, судьба этой девушки до сих пор не безразлична ему.
Он сердится, значит чувства к ней еще остались.
— Хорошо, что ушла. Что не дала себя нагнуть. Вообще весь этот шоу-бизнес — прогнившее болото, — Дима опустошил очередную стопку и смотря на океан, добавил. — Рок-музыка далека от шоу, там все искренне и по-честному.
— Да. Но… сложно отказаться от мечты, к которой стремился всю жизнь.
— Хочешь, я тебя к себе возьму? Кем бы ты хотела работать?
— Я всю жизнь мечтала петь. Но…
— Но это гниющее болото, твой шоу-бизнес. Ты в этом сама убедилась. Плюс Артем не хочет, чтобы ты варилась в этом дерьме. Я могу профинансировать твою певческую карьеру, но…есть одно «но». Не считаю, что это нужно вам. Я готов помочь. Могу предложить тебе работу у меня в офисе. Приличную. Подумай.
— Спасибо тебе большое. Но думаю, ничего, кроме карьеры певицы я не умею и не смогу делать. Мне не нужна помощь. Правда. Я просто немного отдохну. Побуду с мужем. И вернусь на сцену. Я восстану из пепла. Или это не я буду. Я не могу без музыки и моих поклонников. Я вернусь. Обязательно.
— Гордая? Все свои проблемы решаешь сама.
Я пожала плечами и укуталась пледом, поправляя кудряшку за ухо.
— Да, я гордая, но я никому не сделала плохо и всегда жила, по совести. Я никому ничего не должна. Независимость ни от кого — это моя свобода. А когда просишь помощи, то становишься должен. Не люблю быть должной. Вот и все.
— Вообще, я хотел с тобой поговорить кое о чем. То, что произошло год назад. Я не справился с эмоциями. Напугал тебя. Был не прав, извини.
— Да что ты, брось. Все мы люди. Это ты извини меня. Я не знала, что Элис Брук и ты… в общем. Если бы я знала, я бы в жизни не стала бы провоцировать, включать ее клип и музыку. Просто я очень люблю ее талант.
Что бы не говорили о Городецком, он умеет создавать лучшие проекты, но без нее он бы не добился мирового признания, без сомнения. Этот тандем оказался удачным, даже сверх и выстрелил очень мощно.
— Я не знаю Элис Брук. Для меня это чужой человек. Ее звали Маша. Когда-то, что-то значила для меня. В прошлом. Я не должен был так реагировать. Обычно я владею собой. Не думай, что я бешеный
Он как-то лениво улыбнулся. Я понимала, он пытался сгладить мое первое впечатление о нем.
Он глубоко затянулся, задумался и его глаза казались полными боли, своей боли, с которой он не хотел или не мог делиться.
Может, потому что для всех он сильный и стабильный, как скала. Дать слабину и излить душу он себе словно не позволял. Сам себе запретил быть слабым.
Словно это бы как-то пошатнуло его образ сильного и несокрушимого мужчины.
Настоящие мужчины не плачут? Так вроде говорят. Он был из этого разряда, и мне кажется это его разъедало изнутри. Он не мог отпустить. До сих пор. Отпустить ту боль, что причинила ему эта Маша. Она же Элис Брук.
— Никогда не думала, что человек, окруженный вниманием эффектной модели, может быть так одинок, — я позволила себе личное высказывание Диме, зная, что с ним нужно быть аккуратным, но у меня сердце сжималось, глядя в его глаза.
В них столько пустоты, боли и темноты. Мне хотелось ему помочь, освободить его.
Если бы я могла хоть на каплю помочь ему. Может быть, именно это и нужно, поговорить с ним по душам. Помочь ему выпустить эту боль на волю, не носить ее в себе, как непосильный груз.
Дима посмотрел на меня и усмехнулся, и я поняла, что опасность миновала, он даже немного расслабился и не воспринимал меня, как угрозу.
— Одинок. Что? Так сильно заметно?
— Если очень приглядеться.
— Я решил покупать любовь.
— Стало лучше?
— Лучше уже не станет, — он снова усмехнулся и затушил окурок в пепельнице, — Но лучше пытаться заполнить пустоту. Нужно ведь что-то делать.
— Ты, наверное, даже имен их не запоминаешь?
Он кивнул и усмехнулся.
— Тебя интересует моя личная жизнь?
— Немного, но только потому, что ты друг семьи и лучший друг Леши.
— Только поэтому? — он резко повернулся ко мне и посмотрел на меня и, если бы он мог испепелять одним взглядом своих бездонных карих глаз, от меня бы уже не осталось и следа.
Его совершенно не смущало нахождение Артема поблизости от нас.
По спине пробежал холодок. Но лицо такое серьезное, задумчивое и безумно красивые карие глаза. Бездонные, словно сама пропасть под ними, ступив в которую, выбраться невозможно.
Он очень фотогенично красив, слишком. Уверенна, ему не раз предлагали стать фотомоделью, но им наверняка сильно не поздоровилось, от него же за такие предложения. Таких брутальных мачо очень мало в глянце, но беда в том, что такие, как Дима ни за что не согласятся на фотосет.
— Конечно, только поэтому, — запинаясь, ответила я, а внутри обезьянки стучат громко в тарелочки.
Я растерялась. Потеряла нить разговора, глядя в его глаза.
— Послушай Ника. У меня уже сложилось определенное мнение о женщинах. И к тебе я отношусь хорошо, исключительно по одной причине: ты жена моего друга. Ты можешь рассчитывать на мою помощь, точно так же как Леха или Артем, но я вас, женщин, вижу насквозь. Это на всякий случай, если ты вдруг попробуешь, обмануть меня.