Измена. Жизнь заново
Шрифт:
– А где все картины?
– Старая хозяйка приказала их перенести во флигель. Там светлее и места больше.
От стыда мне хочется провалиться сквозь землю, но я лишь качаю головой.
– Дорогой, я больше не могу!
Глеб подхватывает меня за талию и выводит из студии. Сима с виноватым видом плетется следом.
– Динка, прости. Я не разобралась и наговорила лишнего.
– Уезжай! – приказывает ей Глеб.
– Нет, – спорю я. – Мне сейчас нужен врач.
Медик мне не нужен, а вот душу излить кому-то хочется. Как я
О боже! Теперь предстоит извиняться, а эта стерва всю кровь из меня выпьет.
– Тебе надо полежать, – воркует Глеб.
– А твое совещание? Ты же должен быть на нем.
– Я решил, что моя любимая женушка важнее, – муж целует меня в висок. – Совещание отменил, примчался в больницу, а там сказали, что тебя увез молодой мужчина. Ну, я и взбесился.
– Так тебе и надо! Дождешься, что кто-нибудь уведет жену, – ехидничает Сима.
– Думай, что говоришь! – рявкает на нее Глеб. – Язык как помойное ведро!
– Ты даже ревновать красиво не умеешь, – не сдается Симка. – Сразу надо было кулаки распускать?
– Сима, ну, хватит! – обрывает ее Глеб. – Сам не понимаю, как сорвался. Увидел Динку в его руках и все, пукан снесло напрочь. Я же чуть с ума не сошел, пока доехал до дома.
– А ты у меня ревнивец! – я слабо улыбаюсь.
Несмотря на патовую ситуацию, я счастлива. Муж заботливый, да и свекровь не такая уж стерва. Вон, хотела сделать мне сюрприз.
Мы обходим дом, поднимаемся на крыльцо. Краем глаза цепляю отъезжающую машину. Становится на душе так противно! Неловко перед Владом за истерику и за поведение моей семьи.
– Сим, как это все случилось? Почему? – спрашиваю подружку, как только Глеб уезжает и мы остаемся одни. – Это же позор! А если Влад расскажет в своем кругу?
– Ну, во-первых, не расскажет. Он как раз вел себя вполне достойно. А с твоей семейкой все равно непросто. Ишь, стараются, а ты и слюнки распустила. А мне кажется, что вину заглаживают.
– Да за что?
Тру пальцами виски: голова раскалывается от пережитого, а мне еще со свекровью разговаривать.
– Динка, да ты или слепая, или блаженная. Неужели не видишь? Аллочка наверняка картины продает, вот и ремонт затеяла, чтобы ты сразу не побежала с проверкой.
– Тебе бы фантастом стать, хорошо сочиняешь.
– Я? Нисколько. Владу же картину она продала.
Против этого факта ничего возразить не могу. Просто встаю и иду на веранду, где висела одинокая сосна. Симка семенит за мной, я поворачиваюсь к стене и замираю: картина на месте.
Глава 6
Я внимательно осматриваю рамку, но складывается впечатление, что ее никто не трогал. Пока я была в больнице, пыль в этом доме не протирали.
– Опаньки! А паренек у нас с характером, – хлопает в ладоши подруга. – Или благословенная Аллочка испугалась и отказала в продаже?
–
Вытаскиваю телефон, набираю номер свекрови, но она сбрасывает. Все ясно: умолять придется много и долго. Вздыхаю. Что ж, сама виновата.
– А если Владу позвонить? – советует Сима.
– У меня нет его номера. И вообще, я устала, Сима.
– Конечно, столько переживаний для первого дня после больницы. Ты поспи, – она смотрит на часы, – а я поеду, еще пациенты есть.
Наконец-то я остаюсь одна. Во дворе слышу шум мотора: красная Мазда Аллы Борисовны покидает гараж. И я даже выдыхаю: пусть остынет, к вечеру станет добрее и покладистее.
Я бреду по дому и радуюсь: безмерно счастлива оказаться в родной квартире, где каждый уголок обставлен с нежностью и любовью. Захожу в ванную и первое, что вижу, это корзина грязного белья, которое никто не удосужился постирать.
Быстро сортирую его и кидаю в машинку. Обвожу взглядом ванную: везде грязные пятна, раковина серая от налета. Вздыхаю и берусь за тряпку.
После ванной убираю все комнаты, начищаю кухню, готовлю ужин. Бригада ремонтников тоже уезжает. Я тут же одеваюсь и иду в мастерскую. Она встречает гулкой пустотой, запахом пыли и сбитой штукатурки.
Интересно, куда свекровь убрала мои картины?
Спускаюсь в подвал. Рамы и холсты аккуратно сложены у стены, перебираю их, сортирую. После операции какое-то время нельзя носить тяжести, поэтому просто отодвигаю в сторону то, что наметила поправить.
Мне кажется, что нескольких картин все же недостает, но поднимать этот вопрос сегодня уже точно не буду. На глаза попадается плотная трубка холста. Разворачиваю ее на столе, и замираю. Вот эту картину и повешу на веранду. Я ее называю «Замерзшая весна». На ней изображена береза, сережки которой из-за мороза превратились в ледышки.
А одинокую сосну подарю Владу. Сердце наполняется теплом, все же хороший человек.
Семейство собирается за столом ровно в семь часов и впервые за последнее время в полном составе.
– О, ты сегодня постаралась, – свекровь привстает и разглядывает приготовленные блюда. Она еще сердится, но больше демонстративно, чтобы усилить у меня чувство вины, – А где рыбка на пару?
– Ой, простите, я не успела.
– Бабуля, рыбка будет тебе завтра, – дочь обнимает свекровь за плечи. – Мама только выписалась из больницы.
– Дин, подай хлеб.
– Мам, а где моя любимая тарелка?
– Я же просила сменить салфетки…
Все как всегда, моей болезни будто и не было. Родные едят, беседуют, смеются, я челноком ношусь от плиты к столу.
Но я счастлива. Это моя семья, я люблю ее такой, какая она есть.
Утром готовлю завтрак своему семейству, хочется сегодня всем сделать любимое блюдо.
Глеб садится к столу и сразу вытаскивает телефон. Он тычет вилкой в тарелку, не попадая в яичницу, которую я с любовью украсила сердечком из кетчупа.