Измененное состояние. История экстази и рейв-культуры
Шрифт:
Разведывательная группа установила прослушивающие устройства и начала наблюдение за шестерыми главными подозреваемыми, сотрудничая с министерством торговли и промышленности для ведения радиоперехвата. (Эта часть операции нравилась Стрэтфорду больше всего: «Ты прямо-таки погружался в музыку», — говорит он.) Однако нелегальные вечеринки и пиратское радиовещание не были мишенью операции «Тигр». Ее целью было доказать, что Суоллоу и его коллеги замешаны в организации крупномасштабных поставок наркотиков. Разведчикам нужно было накрыть диджеев с экстази в руках. Однако операция провалилась практически сразу. По словам Стрэтфорда, за дело взялась совершенно несерьезная команда с ограниченными возможностями, с недостатком знаний в области наркотиков и мало знакомая с техникой преследования. Засекреченных офицеров разоблачили, и расследование дало течь. Суоллоу быстро сообразил, что штаб Centre Force
20 октября 1989 года полиция произвела облаву одновременно в клубе Echoes, в плейстоуской студии Centre Force и еще в дюжине домов. Был вечер пятницы, клуб только что открылся, около тридцати полицейских в джинсах и футболках заплатили за вход и ждали внутри; в половине одиннадцатого еще сотня ворвалась через переднюю дверь и пожарные выходы. Однако и этот рейд потерпел неудачу. Когда Суоллоу выходил из своего дома, на него наскочило восемь человек. Это его не удивило, так как о предполагаемой облаве его предупредили еще за неделю. Никаких мешков с наркотиками или пачек денег, которые так надеялись обнаружить полицейские, им найти не удалось. «Операция провалилась либо из-за того, что они оказались умнее, чем мы думали, — говорит Стрэтфорд, — либо из-за того, что нам не повезло или мы все сделали неправильно».
Полиция по-прежнему была убеждена в том, что может завести дело против двадцати двух человек, обвиняемых в подпольном снабжении вечеринок наркотиками, — эти обвинения основывались на прежних секретных наблюдениях за торговлей наркотиками в клубах. «Их обвинение заключалось в том, — говорит Суоллоу, — что мы на радио Centre Force сидели и сообщали людям адреса вечеринок, а на этих вечеринках орудовали наши торговцы наркотиками, и все деньги, полученные за эти наркотики, доставались нам, равно как и деньги, вырученные с продажи билетов на вечеринку, и проценты от прибыли с чужих вечеринок».
Однако доказательства, которые с самого начала могли считаться лишь косвенными, вскоре поблекли еще сильнее, когда судья, как и в случае с делом ICF, назвал большую их часть необоснованными и неприемлемыми, и через несколько недель стало очевидно, что главные обвинения судом учтены не будут. «К концу судебного дня мы могли бы выдвинуть меньшие обвинения против некоторых из них, но поскольку было очевидно, что главные обвиняемые будут признаны невиновными, мы решили не выдвигать обвинений против остальных, — говорит Стрэтфорд. — Дело было проиграно».
Суоллоу в очередной раз оправдали: «Судья фактически просто отказался работать с нашим делом. Потому что, как мы и говорили с самого начала, обвинения против нас были все той же старой хренью». Стрэтфорд признает, что даже если бы они выиграли дело, их победа не оказала бы большого влияния на новые криминальные сети, выстроившиеся к тому времени вокруг торговли экстази. Их неудача свидетельствовала о чем-то большем, чем просто вышедшая из-под контроля горстка людей, о явлении, бороться с которым они не были готовы и с которым инспектор Стрэтфорд имеет дело до сих пор, работая детективом одного из отделений по борьбе с наркотиками восточного Лондона. «Мы так и не добрались тогда до сути этого дела, — говорит он. — Его размах был просто огромен».
Единственное, чего операции «Тигр» удалось добиться, — это закрытия радиостанции Centre Force. Оклеветанная молвой, измотанная треволнениями в суде и в камерах предварительного заключения, станция лишилась многих своих диджеев, перебравшихся на новое пиратское радио Dance FM, и вконец потеряла волю к жизни. Радиостанция, озвучивавшая запрещенную эру рейва 1989 года, не просуществовала и года. «Потом еще месяца четыре мы время от времени возвращались на непродолжительные периоды, но через несколько часов после возвращения нас опять отключали, — рассказывает Суоллоу, который снова появится на сцене в середине девяностых в роли владельца успешной танцевальной звукозаписывающей компании. — Все было уже не то. Мы больше не веселились так, как раньше».
«Темные дни 80-х» были позади. Чудо действительно произошло, или все это нам только приснилось?
Глава 5.
СТРАННЫЕ ТАНЦЫ
В 1980 году 23-летний вокалист группы Joy Division Йен Кертис, погрязнув в депрессии, на которую прозрачно намекали неизменно мрачные тексты его песен, покончил с собой. Настал конец эры независимого рока, наступала новая эра. Через несколько месяцев после трагедии оставшиеся музыканты группы, Бернард Самнер, Питер Хук и
Манчестерский квартет, переименованный в New Order, подписан контракт с лейблом Factory Records, местной звукозаписывающей компании, которую возглавлял телеведущий канала "Granada" Тони Уилсон. Тони был харизматичен, мог без конца и ни о чем говорить, носил костюмы марки «Comme Des Garcons» [103] и любил цитировать ситуационистов. Хотя Factory славилась своей северной мрачностью, в ее списке значились многочисленные группы, экспериментирующие с электроникой, фанковыми ритмами и перкуссионным грувом, — одним из первых они выпустили сингл «Moody» ESG, ставший классикой нью-йоркского клуба Paradise Garage. New Order пользовались довольно большой популярностью в Штатах и, побывав в Нью-Йорке, были поражены жизнеспособностью местных танцевальных клубов, что привело к их сотрудничеству с самым известным американским танцевальным продюсером Артуром Бейкером. Вместе с Бейкером они записали песню «Confusion», а также минималистское технотронное чудовище «Blue Monday» — самую хорошо продаваемую британскую 12-дюймовую пластинку всех времен. Из независимых рок-групп 80-х New Order больше всех опережали свое время и предвещали грядущие структурные изменения и техническое усложнение рок-н-ролла.
103
Японская дизайнерская одежда довольно жесткого, милитаристского и деконструктивного стиля.
1980-й стал годом появления еще одной группы, оказавшей большое влияние не только на культуру своего родного города Манчестера, но и на то, каким воспринимали этот город в мире музыки вплоть до 90-х годов. Вокалист этой группы Шон Райдер родился в 1962 году в квартале Литтл-Халтон — тесном переплетении улиц рабочего района на северо-западе города. Юные годы Шон почти полностью провел в исправительных отделениях, а в 13 лет впервые попробовал ЛСД. Вскоре они с лучшим другом Марком Берри уже глотали по три или четыре таблетки за раз и шли к торговому центру Arndale Centre смотреть, как преображаются цвета. Берри, которого друзья звали Без, однажды сидел за кражу, после того как его сдал полиции собственный отец, инспектор ливерпульской полиции. Это была веселая парочка: Райдер с его абсурдистскими речами и трезвым умом и Берри, вечно бегущий вприпрыжку, оба наркоманы и воры, обладающие пытливым умом, постоянно ищущие приключений и мечтающие отправиться в Амстердам или в Лондон вместо того, чтобы прозябать в тесном и душном Сэлфорде [104] . Их группа, Happy Mondays, дала свой первый большой концерт в принадлежащем лейблу Factory клубе Hacienda в 1983 году. Hacienda, построенный в значительной степени на средства New Order, был открыт за год до этого вечеринкой, в которой приняли участие поразительно не соответствующие друг другу артисты: толстый манчестерский «комик» Бернард Маннинг и диско-дива ESG. Дизайн клуба был разработан Беном Келли и представлял собой утилитарное пространство: в здании бывшего выставочного помещения — железобетонного склада, раньше использовавшегося для демонстрации яхт — из стен торчали металлические балки и кирпичи, танцпол украшали мачты и швартовные тумбы, а многочисленные колонны, поддерживающие крышу, были выкрашены в желтый и черный цвета в стиле предупреждения об опасности, принятого на производстве. Такой дизайн называли «индустриальным» — в те дни это было модное слово.
104
Часть Большого Манчестера.
Человеком, устроившим Happy Mondays концерт в Hacienda, был Майк Пикеринг. Пикеринг родился в 1958 году в Манчестере, и для работы в клубе у него была блестящая биография: он танцевал под северный соул в Blackpool Месса, видел манчестерский дебют Sex Pistols в Lesser Free Trade Hall, микшировал Chic с индустриальными танцевально-роковыми пластинками в клубах Роттердама и, в качестве участника группы мутировавшего фанка Quando Quango, создал несколько танцевальных хитов, модных среди черных геев Нью-Йорка, ремиксы на которые сделал Марк Камине — американский диджей, открывший миру Мадонну.