Изнанка Истины
Шрифт:
— Да что толку-то с тебя одного…
Ламар удручённо махнул рукой.
— Матушка, — вздохнув, обратился он к Васте, закусившей губу. — Десятинка-вторая всё равно ничего не решит… Проведём Тора, раз мы уже всё равно для этого здесь. А потом — прямым ходом в Мастерские… Быть может, там не всё так печально, как кажется… — он кивнул на бумажку в её руках. — Грид уже наверняка на месте. Не сомневаюсь, что ему сообщили… А там уже мы подтянемся и сообща что-нибудь решим.
— Хорошо, — мгновение подумав, согласилась гнома, усилием воли беря себя в руки. — Ты прав,
«Колдоство» над стеной продолжалось ещё некоторое время. Наконец Васта тяжело вздохнула и убрала в тубус бумажную карту.
— Пусть будет у тебя, — произнесла она, вложив футляр в руки внука. — На всякий случай… Береги себя, слышишь? И не будь дураком…
— Не буду, — серьёзно пообещал Торгрин, подставляя щеку для поцелуя.
Крепко обнял бабушку, пожал руку Ламару.
— Удачи вам… — совсем тихо произнёс он. — И… простите за то, что не с вами.
Выйдя вместе с нами за решётку, Повелительница Пружин дождалась, пока все мы взберёмся на скагарров, уже выстроенных удобной вереницей. Подняла руку, осеняя вечным, как Мир, знаком благословения, единым у всех народов…
И, когда послушные звери двинулись вперёд бодрой слаженной рысью, украдкой отвернувшись, смахнула слезинку со щеки.
Оказалось, что переживала я даром — ход у скагарра был плавным и нетряским, совершенно не утомляющим всадника. Три подвижных сустава на каждой из десяти лап, обманчиво хрупких и тонких, позволяли существу с лёгкостью преодолевать любые неровности и шероховатости пещерной дороги, словно ровную ленту широкого наезженного тракта. Скоростью скагарр, быть может, и поступился бы лошади, зато так долго и без устали держать темп не сумел бы ни один, даже самый лучший наземный скакун.
Кованое седло на поверку тоже оказалось на диво удобным и даже мягким, поскольку было с присущей гномам изобретательностью обтянуто вычиненной кожей и мехом. Даже управлять зверем мне почти не понадобилось: скагарры, словно привязанные, строго следовали друг за дружкой, так что на самом деле всю вереницу вёл Торгрин, чей «жук» бежал головным.
Впрочем, Тору тоже не приходилось перетруждаться… Глубинный Путь стелился перед нами, точно и впрямь оставался лишь сплошной линией на карте, а серебристый свет, аккомпанирующий нашему движению прямо из камня под ногами скагарров, разгонял темноту на много саженей вокруг и не давал сбиться с дороги.
Одна пещера сменялась другой. Огромные каменные залы переходили в узкие ходы и галереи — и снова расширялись до бесконечности. Мы проносились под высокими сводами по тоненьким дорожкам, вьющимся, точно серпантин, лавировали в причудливом «лесу» натёков и кристаллов всех размеров и форм, растущих из земли и свисающих с потолка… Промчавшись по каменным мостам, пересекли несколько пропастей и без счёта неглубоких ущелий, тенью проскользнули вдоль берега мёртвого озера с неподвижной тёмной водой…
Поначалу я с любопытством разглядывала диковинные каменные пейзажи. Но ора сменялась орой, а до конца пути было ещё далеко.
Мерная
Привала на обед не планировалось — не тратя лишнего времени, мы должны были добраться до гномьей крепости в Крылатой горе аккурат к ночи. Я сгрызла пару яблок, не слезая с седла. Подумала — и закусила ломтем румяного лукового пирога: заботливая бабушка Торгрина передала нам в дорогу множество всяких домашних «вкусностей». И когда полезла в сумку за флягой, собираясь хлебнуть водицы, внезапно услышала глухой щелчок из-под правого рукава собственной куртки.
О Ночь!… Компас! — сообразила я… Затейливая вещица, полученная мною от гномов, уже успела прийтись мне по душе. Будет ужасно обидно, если поломала…
Когда я со всеми предосторожностями отвернула рукав, то с огорчением увидела, что компас и вправду сломан. На поверку приборчик оказался весьма хрупким: верхняя часть выглядевшего массивным корпуса попросту съехала вбок — видимо, открепилась какая-то деталь, соединяющая её с основанием. Я попробовала осторожно вернуть корпус на место, однако он не поддался, а пальцы, ощупывавшие механизм, вдруг нашарили под крышкой помеху…
Кусок бумаги?
Подивившись, как он туда попал, я аккуратно потянула за уголок, извлекая бумажный клочок наружу. Он поддался на диво легко, и через мгновение я держала в руках тугой листочек, сложенный в несколько раз.
Нет, это не могло быть случайностью…
Чувствуя, как тревожно становится на сердце, я медленно развернула листок — так, словно это в самом деле могло отсрочить неумолимо грозящую беду. Перед глазами замелькали буквы, написанные на имперском, бегло вычерченные неровные линии…
Всего несколько строк, выведенных торопливой рукой. Но едва до меня дошёл смысл написанного…
— Стойте!!! — заорала я так громко, что просторный пещерный зал, в который мы только что успели вступить, на все лады отозвался мне гулким перепуганным эхом.
— С ума сошла! — рявкнул Торгрин, от неожиданности едва удержавшись в седле — но вереницу всё же остановил. — Дхайне табия! Кто ж орёт в глубинах гор?!
— Дальше нельзя!… — я вытянула вперёд руку с листком бумаги, чувствуя, как пальцы начинают легонько дрожать.
— Что это? — недоумённо пробормотала Тира.
Альтар подался вперёд, нахмурился, без лишних слов спрыгнул с седла — почти одновременно с моим Стражем. Торгрин тоже спешился, торопливо направляясь ко мне.
— Предупреждение… — Я облизнула пересохшие губы. — Вряд ли кто-то способен так нелепо шутить…
— Но… от кого оно?… — Антонио обрёл дар речи.
Я помотала головой:
— Не представляю… Но если верить этой записке, то движемся мы вовсе не к Крылатой горе. — Придать голосу спокойствие при всём желании не получалось. — Здесь сказано, что мы умрём, если продолжим ехать той же дорогой…