Изъян в сказке: бродяжка
Шрифт:
Глава пятнадцатая. Труппа одноухого Сэма
Мэгги словно вернулась назад в детство, такой знакомой оказалась открывшаяся ей картина. Будто бы и не покидали они с Реем труппы одноухого Сэма: всё так же подрёмывал у оглоблей фургона пьяный кучер, так же возилась у походного котла мамаша Лиз, а седые красноносые близнецы-клоуны Би и Бо так же ворчливо переругивались в теньке. Из фургончика доносился привычный шум: скорее всего, в нём сидели и болтали плясуньи.
Над поляной висел отчётливый запах горячей еды, и Мэгг невольно сглотнула загустевшую слюну: она не ела горячего уже давно. Сэм хохотнул и сказал:
— Ниччо,
Толстуха подняла голову от котла, откинула за спину крашеные рыжие волосы, подошла к ним, переваливаясь с ноги на ногу, как утка, и громко охнула, запричитала:
— Да это ж наша девочка! — и кинулась обнимать её.
Следом к ней подошли Би и Бо, выглянули плясуньи — и Мэгг не поняла даже, как расплакалась, глядя на их лица, знакомые так давно и, думалось, давно забытые. Если бы ещё Рей вышел сейчас из-за дерева, насвистывая какой-нибудь мотив — она была бы куда счастливее, чем на самом торжественном балу.
Но Рея не было, и, вытерев слезы и присев к котлу, Мэгг начала осторожно спрашивать о нём, стараясь поменьше говорить о своём мнимом побеге от родственников.
Выяснилось, что о Рее не было ни слуху ни духу уже полгода — последний раз труппа Сэма видела его, похоже, в тот день, когда он покинул Шеан.
— Сторожкий был, — протянул Сэм, — как шуганный пёс.
— Он не говорил, куда пойдёт?
— Нее, — отозвался Сэм, а один из клоунов-близнецов вдруг воскликнул:
— Говорил! Ещё как говорил, только голова твоя, Сэм, дырявая, забыла всё.
— А вот и не говорил он ничего! — оскалился на него Сэм.
— А вот и говорил!
— Что говорил? — не выдержала Мэгг, и клоун тут же осёкся. Сэм странно скривился и махнул рукой, тогда клоун сказал:
— В Эмир он метил, говорил, ежели горы перейдёт, так ничего ему не страшно будет.
Мэгги посмотрела на Сэма и догадалась почти сразу, почему он ей этого не сказал: думал позвать к себе в труппу. Если бы ей некуда было пойти, она бы согласилась. И Сэм понял, что она догадалась, потому что беззлобно отвесил клоуну подзатыльник и спросил:
— Может, до границы с нами пойдёшь? Ты же бренчать-то можешь?
«Бренчать» она, конечно, могла — только вот ни лютни, ни цитры у неё своей не было, да и играла она настолько хуже Рея, что обычно стыдилась прикасаться к струнам. Но, как ни крути, она и сама шла к эмирской границе через Стин, а двигаться с труппой Сэма будет куда легче и безопаснее, чем одной.
— Я не Рей, — сказала она, — и мастерства мне его не видать, так что хочу за свою игру по ползолотого с выступления и пищу с общего стола. И лютню.
Сэм покривился, но, похоже, в музыканте нуждался, а запросила она совсем скромно, так что не стал торговаться и осторожно пожал своей лапищей её руку, а после прикрикнул на кучера, и тот вытащил из фургончика потрёпанную, видавшую виды лютню с вытертыми струнами, явно нуждавшимися в замене.
Струны Мэгг привычными быстрыми движениями подтянула и смазала, решив купить новые, как только представится возможность, и в тот же вечер уже аккомпанировала двум плясуньям, которые вместе с пугающим Эвином разыгрывали комедийный номер про богатого купца, который в постели оказался настоящим зверем. Купец не произнёс за всё время ни слова, но публика хохотала. Пальцы Мэгг, совсем не такие проворные, как у Рея, всё-таки вполне справлялись с незатейливой, бравурной, разбитной мелодией, а деревенские зеваки добавляли
Она раньше редко бывала на представлениях и теперь не могла не думать о том, как страдал Рей, проводя день за днем в обществе людей, настолько уступавших ему по уму и настолько не подходивших по склонностям. И всё-таки он работал на Сэма и на других — зачем? Сердце подсказывало, что ради неё — для того, чтобы она всегда была под защитой и под присмотром.
Труппа двигалась по дороге к Стину медленно, заворачивая почти в каждую деревню и в каждый городишко. Проволочки злили Мэгг, но она заставляла себя не переживать: Рей и так опережает её не на несколько дней, а на добрых пять месяцев, так что лишняя неделя дела не сыграет.
Клеймо на её спине поджило, но неимоверно чесалось, а ещё создавало неудобство — из-за него она не могла мыться в речке с остальными, и её считали гордячкой. Мамаша Лиз её оправдывала, а вот плясуньи смотрели косо и не упускали случая назвать её вслух «леди», причём таким тоном, что титул превращался в оскорбление. Но она пропускала его мимо ушей.
Всюду, куда они заезжали и где давали представления, Мэгг заходила в самую крупную корчму и спрашивала про Рея — не везде, но во многих местах ей отвечали утвердительно: да, был музыкант в малиновой куртке, играл заводно, а пел — заслушаешься. И каждый такой ответ наполнял душу Мэгг едва поддававшимся описанию, безграничным счастьем. Интуиция или здравый смысл не обманули её, она верно угадала, куда пошёл Рей, и труппа Сэма не соврала. Он действительно продвигался к Эмиру через Стин, и, если только ей немного повезло, в городе он остался на зимовку — никто в здравом уме не пойдет по эмирским горам до схода снега. И если так…
Она боялась даже думать об этом «если так», потому что оно было слишком прекрасным и означало, что не пройдёт и месяца, как она снова будет обнимать Рея. И в этот раз она ни за что не позволит ему уйти. Она будет ему женой, сестрой, подругой, дочерью — кем он захочет, лишь бы только больше не разлучаться.
Стин был большим городом, окружённым крепостными стенами, над которыми развевались бело-золотые штандарты милорда Роя. Выбравшись из фургончика и увидев их вдалеке, Мэгги вспомнила, как ещё недавно танцевала с Роем менуэт на одном из балов, но вместо привычной печали ощутила только трепет предвкушения — здесь, перед этими стенами, она, кажется, окончательно сбросила с себя маскарадный костюм знатной леди и более не жалела о нём.
— Думаешь, он там, да? Твой поэт? — неожиданно спросили её из-за спины.
Обернувшись, Мэгг увидела мамашу Лиз, подошедшую к ней и часто моргающую от ветра.
— Я надеюсь, — ответила она. — А если не там, я пойду дальше.
— Я говорила ему, что жёнку себе растит, а он всё не верил, носом крутил, — рассмеялась она. — Ты, малышка, не думай, что он старый какой — найдёшь, и тут же в храм волоки. Он что надо мужчина.
— А если он не захочет? — тихо спросила Мэгг. Было удивительно спрашивать об этом у мамаши Лиз, но вопрос сорвался с её губ сам собой и прозвучал невероятно легко.