Изящная комбинация
Шрифт:
Бонч-Бруевич, чуть смущаясь в присутствии высокого начальства, начал пояснять:
— Вот здесь на экране электронно-лучевой трубки мы видим внутренность печи. А эти приборы…
— Постойте, дорогой! — Серго подался вперед, вглядываясь в экран. — Это что же, прямо внутрь печи смотрим? Как в кино?
— Именно так, — улыбнулся профессор. — Система передачи изображения нашей разработки. А вот эти самописцы «Сименс-Гальске» фиксируют все параметры.
— Сколько человек управляют печью? —
— Один диспетчер, — я кивнул на молодого инженера за пультом. — Раньше требовалось пять-шесть.
— А если авария? — прищурился нарком.
В этот момент словно в ответ на его слова один из индикаторов замигал красным.
— Смотрите, — оживился Зотов. — Датчик показывает отклонение температуры в регенераторе. Система автоматически корректирует подачу газа.
Серго впился глазами в приборы. Стрелки плавно двигались, восстанавливая нормальный режим.
— Клянусь, это революция! — он возбужденно заходил по диспетчерской. — Где в Европе такое есть? Или в Америке?
— Насколько нам известно, — Бонч-Бруевич поправил пенсне, — подобных систем пока нет нигде в мире.
— Вот это уже серьезно, — Орджоникидзе потер ладони. — А сколько металла экономите?
Я протянул ему сводку за неделю:
— Брак практически исключен. Производительность выросла на треть. Экономия топлива двадцать процентов.
— Товарищи! — Серго повернулся к сопровождающим. — Вы понимаете, что это значит для индустриализации? Нужно срочно внедрять на всех заводах!
Я положил перед Орджоникидзе папку с производственными графиками:
— Благодаря автоматизации, Серго Константинович, мы существенно опережаем план по оборонному заказу. Качество стали стабильно превышает требования военной приемки.
— Сейчас как раз идет плавка для первой партии, — Величковский указал на экран. — Обратите внимание на однородность структуры металла. При ручном управлении такого добиться невозможно.
Орджоникидзе снова подошел к пульту, вглядываясь в показания приборов:
— А конкуренты не пытались… — он сделал характерный жест рукой.
— Пытались, — я кивнул. — Но теперь система под надежной охраной. К тому же, — я усмехнулся, — даже если украдут чертежи, без Василия Петровича, — я показал на Зотова, — им не разобраться в схемах.
— Молодец, генацвале! — Серго хлопнул молодого изобретателя по плечу. — Орден тебе за это будет!
Зотов смущенно покраснел, теребя карандаш «Кох-и-Нор»:
— Тут ещё много возможностей для улучшения. Можно автоматизировать загрузку шихты, разливку стали, многие другие параметры системы.
— Пиши докладную записку, — распорядился Орджоникидзе. — На мое имя. Завтра буду докладывать товарищу Сталину. Такие достижения надо
После осмотра автоматизированной системы управления Орджоникидзе отвел меня в сторону. Мы стояли у окна диспетчерской, глядя на заснеженный заводской двор.
— Слушай, генацвале, — Серго говорил негромко, чтобы не слышали сопровождающие. Его характерный грузинский акцент стал заметнее. — Хорошее дело делаешь. Очень хорошее. Особенно эта автоматизация… — он махнул рукой в сторону пульта управления.
Затем, понизив голос еще больше:
— Ты ведь понимаешь, дорогой, времена меняются. Крестовский… — он поморщился, — этот твой конкурент, совсем зарвался. Бракованную броню для танков! Это уже не экономическое преступление, это… — он не договорил, но выразительно посмотрел на меня.
Серго достал портсигар из крокодиловой кожи, закурил папиросу:
— Скоро многое изменится. Очень многое, — он выпустил струю дыма. — Частникам, которые работают честно, помогают индустриализации — таким как ты — будет поддержка. А вот всяким… — он снова не договорил.
— Я слышал, Крестовский тесно связан с правыми, — осторожно заметил я.
— Вот-вот! — оживился Серго. — А ты умный, да? Все понимаешь… Товарищ Сталин очень интересуется этим делом. Очень! Особенно связями с иностранным капиталом.
Он отошел к стене, разглядывая мнемосхему завода:
— Знаешь, дорогой, что главное в нашем деле? Вовремя понять, куда ветер дует. Ты вот понял — автоматизация, качество, честная работа. А Крестовский… — он покачал головой. — Совсем другой путь выбрал. Очень плохой путь.
Серго снова приблизился ко мне:
— Тебе, кстати, новые цеха не нужны? У нас скоро… — он хитро прищурился, — освободится кое-какое производство. Очень хорошее производство, между прочим.
Я понял намек:
— Если партия посчитает необходимым, я готов.
— Вот-вот! — Серго похлопал меня по плечу. — Правильно мыслишь. Партия все видит, все понимает. Кто честно работает — тот и будет работать. А кто вредит… — он затушил папиросу в тяжелой бронзовой пепельнице. — Ладно, мне пора. Еще товарищу Сталину докладывать о твоих успехах.
У дверей он обернулся:
— И вот что, генацвале… Готовь документы на расширение производства. Скоро, очень скоро они понадобятся.
В его глазах промелькнула характерная кавказская хитринка. Было ясно, судьба Крестовского уже решена, а я получил недвусмысленный сигнал о грядущих переменах.
Когда нарком уехал, я посмотрел на часы. До сдачи оборонного заказа оставалось семь дней. Но теперь, с автоматизированным производством, я был уверен, что успеем. Впервые за все время я почувствовал, что победа близка.