К суду истории. О Сталине и сталинизме

Медведев Рой Александрович

В 30 – 40-е годы почти не изучались действительные закономерности и противоречия реального советского общества. Конкретные социологические исследования были заменены изложением общих теоретических схем. Философы не изучали живых явлений действительности и данных науки, а ограничивались подбором отдельных примеров и иллюстраций, хорошо укладывающихся в заранее составленные трафареты.

Был нарушен союз философии и естествознания. Многие философы полностью извратили смысл этого союза и начали произвольно объявлять те или иные неугодные или же просто не понятые ими естественно-научные теории «идеалистическими» и «метафизическими», выступая в качестве непрошеных арбитров в спорах, которые можно было решить только путем строго научного исследования и эксперимента. Такой метод наклеивания порочащих ярлыков наносил огромный вред не только философии, но и естествознанию. Он вел не только к прекращению важных для страны исследований, но и к репрессиям среди ученых.

Были объявлены «идеалистическими» такие теории, как теория относительности,

учение о физико-химических основах наследственности, т. е. научная генетика, теория резонанса. Начавшая разрабатываться на Западе кибернетика, так же как и математическая логика были объявлены лженауками. Все это нанесло громадный вред всей практике экономического и научно-технического развития нашей страны.

Огромный ущерб понесла в годы культа и педагогика. В становлении советской педагогики очень важным периодом были 20-е годы. Как справедливо писал в своих заметках бывший работник Наркомпроса и секретарь Н. К. Крупской П. В. Руднев, «это был период смелых творческих исканий и попыток, нащупывания практических путей построения новой системы образования, новых методов учебно-воспитательной работы. Этому периоду свойственен и ряд серьезных ошибок и заблуждений, которые не сразу становились ясными их авторам. Отсюда страстность споров и дискуссий, которые велись в то время. Это был период непрерывного и прогрессивного развития советской педагогики и все большей консолидации всех лучших творческих сил педагогической науки и учительства на основе марксизма, первых шагов воспитания новых, молодых педагогических кадров, смелого выдвижения лучших представителей учительства на руководящую работу. Это был период, когда на фронте народного образования работали посланные партией такие выдающиеся ее деятели, как Луначарский, Крупская, Покровский, Бубнов, Скрыпник и др. Это был также период создания большой группы педагогических и методических журналов не только в Москве, Ленинграде и Харькове, но и на местах (Новосибирск, Свердловск, Горький, Ростов, Иваново и др.), а также многочисленной научно-методической литературы» [791] .

Однако с середины 30-х годов под предлогом борьбы с «перегибами» некоторые видные деятели из окружения Сталина перечеркнули основные достижения советской школы и педагогики 20-х годов. Тенденциозная и ошибочная оценка состояния педагогической науки была дана в постановлении ЦК ВКП(б) о педологии. В советской школе все меньше и меньше обращали внимания на проблемы политехнического обучения и соединения обучения и воспитания с производительным трудом. Преподавание естественных дисциплин отрывалось от жизни и труда, все связи между школой и производством были утрачены, и в конце концов были закрыты даже скромные школьные мастерские. Трудовое обучение было исключено из школьных программ. Против этой тенденции протестовала Н. К. Крупская. В одном из писем в ЦК ВКП(б) она писала: «...На днях вопрос об упразднении преподавания труда в школе, о закрытии школьных мастерских будет голосоваться в ЦК. Не реорганизация труда, а его ликвидация. Вопрос этот не обсуждался с привлечением инженеров, агрономов, рабочих, колхозников, молодежи. Привлекались лишь старые учителя-преподаватели предметов разных... В момент принятия новой конституции, в момент, когда созданы все предпосылки для проведения в жизнь заветов Маркса – Энгельса – Ленина о трудовой политехнической школе, нельзя принимать такое решение. Незачем давать повод тем, кто противился этому делу, говорить, что в школах нужна учеба, а не труд, что ЦК решил обучение труду в школе упразднить.

Конечно, школа у нас в конце концов станет трудовой и политехнической, но нельзя сейчас просто отмахнуться от этого дела» [792] .

Однако как Сталин, так и Жданов отмахнулись от этого письма Н. К. Крупской и отправили его в архив. Советская школа постепенно превращалась под их руководством в «советскую гимназию», и это подчеркивалось не только полной отменой преподавания труда, но и постепенным возрождением многих уже забытых к началу 30-х годов атрибутов старой гимназии, например, раздельного обучения мальчиков и девочек и даже преподавания латинского языка в части школ.

ПРИНИЖЕНИЕ РОЛИ ЛЕНИНА В ИСТОРИИ ПАРТИИ

Говоря о влиянии культа Сталина на общественные науки, нельзя не сказать также о принижении роли Ленина в истории партии и Советского государства. Это принижение проводилось обычно исподволь, сопровождаясь непомерными похвалами в его адрес, но одновременно оно имело многообразный и всесторонний характер. В беседе с немецким писателем Эм. Людвигом Сталин говорил: «Что касается меня, то я только ученик Ленина, и цель моей жизни – быть достойным его учеником» [793] . Такие заявления – обычное лицемерие Сталина. На самом деле Сталин явно завидовал Ленину и занятому им месту в истории. И не только завидовал, но по возможности стремился принизить роль Ленина.

Еще в 1920 году, выступая на 50-летнем юбилее Ленина, Сталин решил сказать о том, о чем «никто еще не говорил», – а именно: как «в вопросах огромной важности т. Ленин признавался в своих недостатках». Сталин представил Ленина теоретиком, плохо знавшим положение дел в стране и дававшим партии в наиболее ответственный момент перед Октябрьским вооруженным восстанием неправильные указания. Но «практикам» из ЦК были лучше видны «овражки, ямы, овраги на пути». Если верить Сталину, то Ленин, будучи в подполье, не мог влиять на подготовку и проведение вооруженного восстания, руководимого «практиками», среди которых, конечно,

был и Сталин. По словам Сталина, первое, что сказал ему Ленин, прибыв в Смольный, – «Да, вы были правы». Из первой главы нашей работы видно, насколько все эти утверждения далеки от истины. Показательно, однако, что через 26 лет при подготовке новой публикации данной речи для Собрания своих сочинений Сталин значительно усиливает именно эту часть своей речи – об «ошибках» Ленина. По подсчету писателя В. В. Яковлева, Сталин внес в текст данной речи более 100 изменений [794] . Так, например, в текст вписана новая фраза: «...Несмотря на все требования Ильича, мы не послушались его, пошли дальше по пути укрепления Советов, довели дело до съезда Советов, до успешного восстания». Можно подумать, что Ленин был против укрепления Советов и что не Ленин, а Сталин и его «фракция» (именно это слово дважды употребляется в речи 1920 года) готовили партию к проведению вооруженного восстания. Принижению Ленина должна была служить и пресловутая теория о «двух вождях» Октябрьской революции. В середине 20-х годов сам Сталин всячески издевался над этой теорией, ибо тогда в качестве второго вождя революции называли обычно Троцкого. Но в 30-е годы она стала официальной, ибо теперь «вторым вождем» революции стал Сталин. Иногда Сталин выдвигался даже на первый план. В тезисах ЦК ВКП(б) к 20-летию Октября, опубликованных в «Правде», говорилось, что вооруженное восстание в Петрограде подготовлялось ЦК партии «во главе со Сталиным». В том же году вышел в свет специальный номер «Исторического журнала», посвященный 20-летию Октября. Если судить по материалам этого журнала, в центре всех исторических событий Октября находился не Ленин, а Сталин. Так, в статье А. Фохт говорилось, что Сталин «возглавил непосредственную подготовку вооруженного восстания», «держал Ленина все время в курсе всех военных приготовлений», «деятельно готовил восстание», «весь день 24 октября товарищ Сталин пробыл в Смольном, руководя начавшимся восстанием». А Ленин в этот же день «томился на своей конспиративной квартире. Под вечер он послал Сталину свое замечательное «Письмо членам ЦК». В том же духе и статья М. Лурье [795] .

С 30-х годов начинает искажаться роль Ленина в период Гражданской войны. В соответствии со сталинской версией, Ленин плохо разбирался в военном деле и не вмешивался в военные дела [796] . Одновременно разрабатывалась версия о том, что именно Сталину принадлежала решающая роль в руководстве и победе Красной Армии на фронтах Гражданской войны. В «Краткой биографии» Сталина на этот счет можно прочесть: «Под Царицыном и под Пермью, под Петроградом и против Деникина, на Западе против панской Польши и на юге против Врангеля – всюду железная воля и стратегический гений Сталина обеспечивал победу революции... Сталин разгадывал и разбивал вдребезги самые искусные и коварные стратегические планы врагов, опрокидывал всю их военную „науку“, военное „искусство“ и „выучку“» [797] .

В послевоенный период теория «двух вождей» была распространена фактически на всю историю партии, начиная с периода подготовки и проведения революции 1905 года. Так, например, М. И. Калинин писал: «...Товарищ Сталин вместе с Лениным создавал, строил и растил нашу партию. Вместе с Лениным он руководил партией, революционным движением и вооруженным восстанием в Октябрьские дни... Не подлежит сомнению, что Сталин имел немалое влияние на Ленина» [798] .

Сталин произвольно определял – что публиковать, а что не публиковать из произведений Ленина в его Собрании сочинений. Очень многие «новые» документы и письма Ленина, вошедшие в пятое издание Собрания сочинений Ленина, не пришлось долго искать: они лежали в сейфах Института марксизма-ленинизма, а иногда и в личном архиве Сталина. Некоторые из произведений, уже опубликованных во втором и третьем изданиях Собрания сочинений Ленина, произвольно редактировались, а то и вовсе исключались из четвертого издания. Такой участи подверглась, например, интереснейшая по тону и содержанию статья Ленина «Памяти тов. Прошьяна» [799] .

В послевоенное время почти во всех работах, посвященных Ленину, больше половины текста отводилось на разбор произведений не Ленина, а Сталина.

Еще в 30-е годы было прекращено присуждение Ленинских премий за выдающиеся достижения в области науки и искусства. Через несколько лет вместо Ленинских были введены Сталинские премии. В стране постепенно прекратили публиковать воспоминания о Ленине. Искусственно создаваемые препятствия помешали созданию биографии Ленина. Были приняты специальные постановления ЦК ВКП(б), запретившие публикацию романа М. Шагинян о семье Ульяновых и книги шофера Ленина С. Гиля «Шесть лет с Лениным». Эти постановления были отменены только после XX съезда КПСС [800] .

Из библиотек были изъяты не только воспоминания о Ленине, написанные людьми, объявленными «врагами народа», но и Н. К. Крупской, В. Д. Бонч-Бруевича, А. В. Луначарского и др. Ленинский план построения социализма превратился постепенно в «сталинский план». В начале 50-х годов в «Комсомольской правде» была опубликована поэма, в которой инициатива по разработке знаменитого плана ГОЭЛРО приписывалась Сталину. Особенно подхалимское усердие проявлял в этом отношении Каганович. На одном из ужинов на даче Сталина он заявил: «Мы все говорим "ленинизм", "ленинизм", а ведь Ленина давно нет. Сталин сделал больше, чем Ленин, и надо говорить о сталинизме, а о ленинизме хватит». Книг Сталина в годы культа вышло в свет в 10 раз больше, чем книг Маркса и Энгельса, и в 2,5 раза больше, чем книг Ленина. Подобного рода фактов можно привести еще очень много.