К суду истории. О Сталине и сталинизме
Шрифт:
Не были выполнены многие важные задания по машиностроению (в том числе сельскохозяйственному). Производство автомашин планировалось довести в 1932 г. до 100 тыс. штук (а по сталинскому плану – до 200 тыс. штук), фактически в 1932 г. было произведено 23,9 тыс. автомашин, а в 1933 г. – 49,7 тыс. Только в 1936 г. число изготовленных автомашин превысило 100 тыс. Производство тракторов в 1932 г. составило 49 тыс.; что касается объявленных Сталиным 170 тыс. тракторов в год, то эта цифра не была достигнута ни перед войной, ни в первое десятилетие после войны. Не было выполнено и нереальное задание Сталина о производстве 40 тыс. комбайнов.
Что касается легкой и пищевой промышленности, то здесь во многих случаях вообще не наблюдалось никакого роста. В 1928 г. было выпущено 2,68 млн метров хлопчатобумажных
При отставании от плана по натуральным показателям численность рабочего класса возрастала в 1928 – 1933 гг. быстрее, чем это предполагалось. Она увеличилась в этот период не на 30%, как планировалось, а на 100% [264] . Это объяснялось многими причинами: затягиванием строительства крупных промышленных объектов, массовым бегством крестьян в города, невыполнением планов повышения производительности труда. Чрезмерно быстрый рост городского населения создавал немало трудностей и диспропорций.
Переселение миллионов людей из деревни в город сопровождалось улучшением условий жизни этих людей, так как в город шли в основном из бедных семей. Улучшилось материальное положение и миллионов горожан, прежде безработных; теперь все получили работу. Однако жизненный уровень кадровых рабочих за годы первой пятилетки несколько понизился. Не была выполнена и директива XV съезда ВКП(б) о непрерывном росте заработной платы рабочих и служащих «в реальном ее выражении» [265] . Уже в начале первой пятилетки курс советского рубля упал и цены на частном рынке значительно возросли. Были созданы коммерческие магазины для продажи дефицитных товаров по повышенным ценам. Подсчеты историка О. И. Шкаратана показывают, что реальная заработная плата рабочих Ленинграда уже в 1930 г. была по всем отраслям ниже, чем в 1927 – 1928 гг. Эта тенденция сохранялась и в 1931 – 1932 гг., только в 1940 г. реальная зарплата рабочих достигла уровня 1928 г. [266]
Разумеется, трудности с выполнением первого пятилетнего плана определялись уже тем обстоятельством, что это был первый пятилетний план. Но многое было связано и с ошибками Сталина.
О том, насколько порочным был его «волевой» метод планирования, свидетельствует, например, история советской промышленности по производству синтетического каучука [267] . Известно, что первая партия опытного синтетического каучука была получена в январе 1931 г. Сразу же возник вопрос о постройке од но го-двух больших заводов. Однако все ведущие инженеры, а также академик С. В. Лебедев, по методу которого был получен каучук, высказывали неуверенность в реальности выполнения этой программы. И все же, стремясь к быстрейшему развитию советской химической индустрии, участники обсуждения утвердили проект строительства одного-двух заводов по производству каучука. Велико же было изумление специалистов, когда они узнали, что правительством, по предложению Сталина, принято решение – построить уже в первой пятилетке десять крупных заводов по производству синтетического каучука. Сам Лебедев был категорически против того, чтобы ставить одновременно, и в таких грандиозных размерах, еще не до конца отработанное производство, многие из вопросов которого не были решены. Возражал против строительства десяти заводов и Я. Э. Рудзутак. Однако Сталин отмахнулся от этих обоснованных возражений. Начались поиски строительных площадок, завоз строительных материалов. По десяти объектам распылялись и без того скудные еще силы. В 1932 – 1933 гг. были пущены первые очереди только трех заводов, остальные не были построены ни в первой, ни во второй пятилетке. Огромные средства были надолго омертвлены.
Подобных примеров некомпетентности и авантюризма Сталина, весьма затруднявших и без того необычайно сложное дело индустриализации,
Некоторые из старых большевиков отмечают в своих воспоминаниях большую разницу между всем стилем и атмосферой заседаний по хозяйственным проблемам, которые вели Ленин и Сталин. «Ленин, – пишет, например, известный советский хозяйственник Ю. Флаксерман, – никогда не подавлял своим авторитетом. На заседаниях Совнаркома царила товарищеская атмосфера, все чувствовали себя свободно. В прениях часто высказывались мнения, не совпадающие с ленинскими, он внимательно выслушивал и, если улавливал здравую мысль, вносил коррективы в свои предложения.
Никогда не забуду запомнившегося мне по контрасту заседания одной комиссии ЦК, которое вел И. В. Сталин. Это было в 1931 году. Обсуждался вопрос о составе и месте расположения нового крупного промышленного комбината, в котором играла большую роль энергетика, поэтому меня и пригласили. К этому времени я стал инженером-энергетиком и был заместителем председателя Энергоцентра. Комиссия работала днем в зале заседаний Совнаркома. Я устроился сбоку, у окон, где обычно сидел и в 1918 году при Ленине. Члены комиссии, наркомы, Орджоникидзе и члены Президиума ВСНХ сидели за длинным столом. Сталин ходил, покуривая свою трубку. Говорили главным образом работники ВСНХ. Затем слово взял Сталин. Он сел сбоку у стола председателя, лицом к длинному столу. Говорил он так тихо, что никто ничего не мог расслышать. Сначала все невольно приложили к ушам руки, но и это не помогло. Тогда все чуть ли не легли на стол, стараясь расслышать оратора. В такой позе все они оставались до тех пор, пока Сталин произносил свою речь. Когда же он кончил говорить, заседание было закрыто: обсуждать больше нечего, истина в ее последней инстанции высказана. Как все это непохоже было на то, что было при Ленине…»
Можно с уверенностью сказать, что развитие промышленности происходило в годы первой пятилетки более медленно и достигалось более дорогой ценой не в последнюю очередь потому, что во главе партии и Советского государства стоял Сталин. При ином, более компетентном руководстве страна могла бы достигнуть значительно лучших результатов.
4 ОБОСТРЕНИЕ ВНУТРЕННЕЙ И ВНЕШНЕЙ ОБСТАНОВКИ В НАЧАЛЕ 30-х гг. НОВЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ СТАЛИНА
СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ И «БУРЖУАЗНАЯ» ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ
Серьезные просчеты в экономической и социальной политике в 1928 – 1932 гг. привели к ухудшению материального положения большинства населения страны, к введению строгого нормирования в снабжении и торговле. Это вызвало недовольство среди значительной части трудящихся. Трудно было списать все эти недостатки только на счет кулаков, большая часть которых была уже выслана в отдаленные районы страны. Еще меньше можно было рассчитывать на самокритику со стороны Сталина и его окружения. Сталин снова искал «козла отпущения», и он нашел его в лице специалистов из числа старой, сформировавшейся еще до революции интеллигенции.
Известно, что часть русской интеллигенции активно выступала в годы Гражданской войны против большевиков. Немало интеллигентов было выслано из Советской России в первые годы нэпа. Но так же, как для строительства Красной Армии были использованы опыт и знания многих тысяч бывших царских офицеров, так и для строительства советской экономики и науки Ленин считал не только возможным, но и необходимым использовать опыт и знания старой буржуазной интеллигенции, которая готова была в своей профессиональной области лояльно сотрудничать с новой властью.
«Мы не можем построить коммунизм иначе, – писал Ленин, – как из материалов, созданных капитализмом, как из того культурного аппарата, который взращен буржуазной обстановкой и поэтому неизбежно бывает пропитан – раз речь заходит о человеческом материале как части культурного аппарата – буржуазной психологией. В этом трудность построения коммунистического общества, но в этом же гарантия возможности и успешности его построения. Тем и отличается марксизм от старого утопического социализма, что последний хотел строить новое общество не из тех массовых представителей человеческого материала, которые создаются кровавым, грязным, грабительским лавочническим капитализмом, а из разведенных в особых парниках и теплицах особо добродетельных людей» [268] .