К верховьям неведомых рек
Шрифт:
— Ненавижу! — шиплю в сотый раз и пытаюсь лечь удобнее. Колени прижимаю к животу, стараясь стать меньше. Невидимкой. Никем. — Ты… ты монстр!
— Это ты меня сделала таким… — Он уходит не оборачиваясь. Лишь у двери замечает. — Ужин принесут в восемь. Оцени мою доброту. Я не собираюсь морить тебя голодом.
Дверь захлопывается. Звук падающих засовов гулко отдаётся в рёбрах.
Остаюсь одна в полумраке и понимаю, что если Джаспер не вернется, я умру и никто, никогда меня не найдет. Вдруг именно в этом состоит
Плачу уже не скрываясь и тихо бормочу: «Давид». Где-то в кармане кольцо, которое он сейчас должен был надеть мне на палец. Почему же так все несправедливо!
Тени на потолке складываются в лица: мать с ледяным взглядом, Дебора с синяком на шее, Элис с разбитыми очками. Все они смеются беззвучным смехом, пока я задыхаюсь в паутине собственных надежд. Интересно, если Джаспер не придет за мной, что быстрее я умру от голода и жажды или сойду с ума.
Нарыдавшись засыпаю, надеясь, что когда открою глаза, ничего этого не будет. Ни цепей, ни этой комнаты, ни Даркленда.
Глава 10
Просыпаюсь с головной болью. Когда открываю глаза, комната всё та же: серые стены, тусклый свет из узкого окна под потолком. На щеках коркой высохли слезы — их солёная горечь въелась в кожу. Пытаюсь пошевелиться и замечаю: с левого запястья кто-то снял наручники. На коже остался красный след, будто ожог от металла.
На тумбочке поднос: вода, апельсиновый сок, тарелка под крышкой. Рука сама дергается сбросить всё на пол, но желудок сжимается от голода.
«Демонстрациями ничего не добьешься», — сдаётся разум. Открываю тарелку: запечённая индейка с розмарином, киноа, тушёные овощи. Еда аккуратная, почти ресторанная.
Вилка вонзается в мясо слишком резко. Жую, глядя на часы над дверью: 6:47. Рассвет уже наступил. Если Давид всё ещё ждёт у храма… хотя нет. Это не в его характере, скорее всего, он решил, что я передумала.
Сок застревает в горле. Слёз нет — только комок в груди, который не протолкнуть. Откладываю вилку. На пальцах остаётся липкий след от соуса — вытираю об простыню.
Мне нужно отсюда убраться. Дать ему какой-то знак. Но дверь всё так же заперта.
Тарелка пустеет незаметно. Отставляю её, и накатывает оцепенение. Я проиграла. Джаспер перехитрил, запер, переиграл. Но сдаваться? Нет. Он не сможет держать меня здесь вечно — выпустит. Вопрос: когда? Успею ли до отхода парома? Вряд ли Давид рискнет остаться тут дольше. Если мать еще не узнала о том, что он тут, то скоро узнает. Это вопрос времени.
Дверь скрипит. Входит Джаспер в идеально отглаженной рубашке, с небрежно уложенными волосами. От него пахнет мятой и чем-то чужим, холодным. Парень лениво улыбается, в отличае от меня у него хорошее настроение.
— Как спалось? — Голос ленивый, будто мы старые приятели. Присаживается на край кровати, пружины скрипят под его весом.
—
— Со вчерашнего вечера ничего не изменилось, — хмыкает он. — Повторяешься Дана. — Ничего колкого ответить не успеваю, так как парень быстро меняет тему. — Ты будешь вести себя, как хорошая девочка? — Чтобы задать вопрос Джаспер наклоняется ближе. Его глаза так близко, что я вижу вспыхивающие в них искорки.
— Мне кажется, ты говоришь о ком-то другом! — Выдыхаю зло и резко, с трудом сдерживаясь, чтобы не ударить.
— У тебя небольшой выбор. — лениво тянет он. — Или ты, как приличная первокурсница, идёшь учиться, или… — Палец медленно ведет по моей руке. Я дёргаюсь. — Я расскажу нашей милой помощнице директора, что ты ночевала в городе у какого-то подозрительного светловолосого мужика… лет тридцати.
— Но я не… — начинаю возмущенно, но Джаспер только иронично выгибает бровь. Ну конечно! Я ни у кого не ночевала, но доказать это не смогу никак. В комнате меня не было, после отбоя никто не видел. На завтраке тоже. И не увидит, пока Джаспер меня не выпустит.
— Ненавижу!
— Снова повторяешься, Дана! — Парень встаёт, поправляя манжету. — Ты идешь учиться? Всего две пары — и я отстану.
Ловлю себя на мысли: на парах его не будет рядом. Я могу спокойно уйти. Скажу, что в туалет, а сама сбегу. План сомнительный, но шансов определенно больше, чем если останусь торчать тут.
— Ладно, — цежу сквозь зубы и парень самодовольно усмехается. Он прекрасно знал, каким будет мое решение.
Джаспер достаёт ключ. Наручник на все еще скованной руке со щелчком открывается.
В коридор вылетаю вперед парня, мне не верится, что я на свободе. Свобода, конечно, относительная, но лучше такая, чем никакой.
Джаспер шагает рядом со мной. Руки в карманах, небрежная походка, будто прогуливается по парку. Его плечо периодически провокационно касается моего. Я стискиваю зубы и глотаю колкости, которые рвутся наружу. Пусть думает, что победил.
Сегодня Джаспер один. Карго нет, и это странно. Обычно ворон тут как тут, только дай возможность потребовать мой глаз или сказать какую-нибудь гадость, а сегодня подозрительно тихо.
Озираюсь по сторонам. То ли пытаясь рассмотреть где-нибудь несносную птицу, то ли стараясь обнаружить пути отхода.
— Не вздумай исчезнуть, — бросает Джаспер небрежно, видимо, заметив, как я кручу головой.
— Отстань! — огрызаюсь, поворачивая к аудиториям.
Толпа студентов поглощает меня, как волна, оттесняя от Джаспера. Рика машет из-за спин, её рыжие кудри мелькают среди чёрных мантий. Пробираюсь к ней, прикрываясь группой смеющихся второкурсниц. Как и подозревала, Джаспер не пытается меня удержать. И это маленькая победа.