Кабахи

Мрелашвили Ладо

Девушка сразу вспомнила причину, которая привела ее сюда, и, снова нахмурившись, встала.

— Куда это годится, дядя Нико, по краям участка убирать хлеб как следует, а в середине только для виду? Разве мало на урожай потрачено труда, мало пота пролито? И какое право имеет комбайнер не слушаться агронома и даже грубо ему возражать? На кого работаем — на врага, что ли?

— Ну, ну, что он там тебе наговорил?

— Что сказал, то сказал — не это важно. Главное, что на участке возле большого дуба губят хлеб. Комбайнеру только бы перевыполнить план —

вот он и гонит вовсю и для быстроты уборки держит хедер чуть ли не на высоте колосьев. Видно, потому и не захотел прицепить к комбайну тарелочный культиватор.

Председатель улыбнулся девушке и попытался ее успокоить:

— Язык без костей, дочка, да и какой спрос с комбайнера? А оттого, что разрыхлитель не прицепили, думаю, большого вреда не будет.

Девушка пожала. плечами с неудовольствием.

— С комбайнера, дядя Нико, и в том и в другом отношении спрос немалый. А насчет культиватора… Вы думаете, если не готовить почву сейчас под пахоту, то семена сорняков в ней уже и не прорастут?

Дядя Нико встал, заложил руки за спину и прошелся взад-вперед по комнате.

— Знаю, дочка, все знаю. Как не знать?.. Но где у нас столько времени, скажи на милость?

— Но ведь надо же подготовить пожню для пахоты, дядя Нико?

— Конечно, надо. Как же иначе? Вот мы и выделили косарей, чтобы убрать солому.

— Много ли накосят старик Саба и сонливый Миха? А у остальных одни серпы. Нет, дядя Нико, ничего они не успеют сделать. А если поле не подготовить как следует, ручаюсь — ни один тракторист не возьмется его запахать.

Настойчивость агронома была явно неприятна дяде Нико.

— Эх, дочка, и умеете же все вы приставать! — сказал он досадливо. — Не успеют выкосить — будем палить стерню.

— Вы и в прошлом году не послушали меня — сделали именно так, дядя Нико. Но теперь я ни в коем случае этого не допущу, — Русудан все больше разгорячалась. — Разве вам не известно, что от палов портится почва? Испаряется вода, верхний слой теряет влагу, ссыхается, крошится и превращается в пыль. Неужели вы этого не знаете?

Председатель смягчился.

— Ну и любишь же ты, дочка, нагнать страху! Знаю, как не знать, очень даже хорошо знаю. Но ведь за всем не угонишься где у нас столько народу? Сама видишь — молодежь бежит из колхоза или увиливает от работы. — Нико остановился на мгновение и добавил с усмешкой: — Ничего не попишешь — приходится надеяться на старичков вроде меня. А на этих бездельников ничего не действует — ни ласка, ни брань, ни обещания, ни угрозы.

Русудан встала.

— Кто повода ищет, скажет — молоко недосолено. Никто не бежит из деревни. Уезжают единицы, да и то на учебу. В колхозе вполне достаточно молодежи: ей нужны забота и внимание, а не угрозы и брань. Дайте им вместо обещаний настоящее дело — увидите, как они за вами пойдут.

Нико развел руками:

— Чего же проще, дочка! Дела по горло. Кликни их, поведи за собой.

— Прежде чем поручать им эти дела, надо их кое-чем другим заинтересовать. Ходят по деревне здоровенные молодцы, не парни, а

львы, а о чем рассказывают по вечерам друг другу и близким? Кто сколько бутылок вина выпил и кому где нос в драке расквасили!

— Нет, дочка, поздно их воспитывать — не выправятся, как не выпрямится собачий хвост. Да, кстати, вспомнилось к слову, — как там твоя ветвистая пшеница? Когда мы на твою делянку комбайн пустим?

Заметив, что председатель норовит перевести беседу в другое русло, Русудан снова сдвинула брови.

— Знаете что, дядя Нико? Я давно не ребенок и не так уж бестолкова, как вам могло давеча показаться. Я пришла к вам сообщить, что в поле пропадает, расточается урожай. А вы тут…

Дядя Нико откинулся на спинку стула и заговорил ласково-ласково:

— Зачем нам тратить так много слов? В долгих речах короткий толк. Я знаю, дочка, память у тебя хорошая. Ты, конечно, не забываешь о существовании селения Шрома и колхоза «Труд» в Гурджаанском районе?

Русудан изумилась:

— Ну и что же, какое это имеет отношение?..

Председатель, как бы не слыша ее вопроса, продолжал:

— И ты, разумеется, помнишь, дочка, что у нас, чалиспирцев, заключен с колхозниками из Шромы договор о социалистическом соревновании?

— Ну и что ж из того?

— А ты разве забыла, что последние три года они неизменно оказывались в этом соревновании победителями?

Девушка изумилась еще больше:

— При чем тут это, дядя Нико?

Голос председателя стал совсем медовым:

— Разве ты не хочешь, дочка, чтобы мы хоть в нынешнем году оказались впереди?

Тут только поняла Русудан, куда дует ветер. Она отошла от стола и подхватила кончик свисавшей с запястья плети.

Прищуренные, проницательные глаза председателя тотчас же прочли на лице бесхитростной девушки все, что творилось у нее в душе. И, придав своему голосу как можно больше теплоты, он сказал извиняющимся тоном:

— Не будь ты такой упрямой, дочка. А с этого комбайнера, если он позволил себе лишнее, я шкуру спущу.

Но Русудан уже не слышала его слов. Она резко повернулась и вылетела из кабинета. Лишь сбежав по лестнице, уже во дворе, она сообразила, что даже забыла закрыть за собой дверь.

4

В небольшой комнате, которая служила читальней, Махаре и Нодар играли в шахматы. Судьей был Отар — он устроился рядом, во главе стола, и рассеянно наблюдал за игрой.

Длинный стол был завален газетами и журналами. Единственный читатель сидел, уткнувшись в «Нианги», и время от времени закатывался тихим смехом.

В противоположном конце стола заведующая читальней сидела над развернутой газетой, навалившись грудью на сложенные, оголенные до плеч, полные руки. Все внимание ее было поглощено чтением, красивые губы беззвучно шевелились, пышная белая грудь мерно вздымалась в глубоком вырезе платья.

Нодар переставил угловую пешку со второго поля на четвертое, оголив при этом правый фланг и лишив защиты черного слона.