Кабахи

Мрелашвили Ладо

— Ты, Лексо, что-то очень осмелел. Уж не потому ли, что давешняя авария тебе с рук сошла? Час назад заходил дядя Нико и велел сегодня закончить сдачу. Что ж, ты хочешь, чтобы я тебя порожняком отправил?

Спокойный тон заведующего складом все больше распалял водителя.

— Да тут не три с половиной, а все четыре тонны! Хватит, слушай, человек ты или нет? Посмотри, как рессоры осели!

— К чему весь этот крик? — говорил заведующий складом, подкладывая на весы гирьку за гирькой, — Вот тебе пшеница, вот тебе ее вес. Погрузим

еще один мешок, и будет ровно три с половиной тонны.

Лексо в бешенстве вскочил в кабину, мотор взревел, и машина, рванувшись с места, с грохотом докатилась до ворот.

Грузчики так и остались стоять, держа на весу мешок пшеницы, который уже приготовились было закинуть в кузов.

Лео невозмутимо продолжал выписывать накладную. Ни минуты не колеблясь, он добавил вес оставшегося мешка к общему количеству погруженной пшеницы, так же спокойно дал Дата расписаться на накладной, потом оторвал её, дал один листок грузчику, другой оставил себе и, размахивая своими пухлыми ручками, переваливаясь на коротких ножках, направился к своему тенистому местечку под орехом.

Теперь уже рассердились грузчики. Шота насупился, длинная его шея вытянулась еще больше.

— Чего дуешься? — Лексо вышел из кабины. — Все равно этот мешок я не дам погрузить. Зря тащите.

Дата подошел, показал Лексо накладную и, понизив голос, стал его урезонивать:

— Вот, смотри, видишь, какой вес этот слепой черт здесь написал. Как же нам быть?

— Пусть хоть голову о камень разобьет! Мне-то что? За машину я отвечаю — не он. Давайте садитесь, а то сегодня не успеем два конца сделать.

Долго пришлось парням уламывать водителя, чтобы «привести его в чувство». Наконец согласие было достигнуто, они высыпали зерно в кузов, швырнули Лео порожний мешок и сами влезли в машину.

— Вам же хуже, несчастные, намучаетесь с разгрузкой, а я как-нибудь выдержу, авось ничего не случится, — смягчился под конец шофер. — Хоте бы у этого проклятого толстяка тары, что ли, было побольше; возили бы зерно в мешках — легче было бы управляться. Вот боров! Валяется под деревом, разленился так, что даже от мух не отмахивается. Тьфу!

И Лексо в сердцах захлопнул за собой дверцу кабины.

— Хотите, пусть кто-нибудь из вас сядет ко мне сюда.

Дата не заставил долго себя упрашивать.

Не успели они отъехать от деревни на два-три километра, как перед машиной выросли трое ребят.

— Эй, Лексо, подвези до станции!

Водитель стал отказываться:

— Перегружена машина, ребята!

— Подумаешь, — большое дело, если три человека подсядут в кузов! Вот Нодар, например, навряд ли тяжелее индюка.

Шота, скучавший в одиночестве, обрадовался спутникам и перегнулся через борт:

— Что ты его упрашиваешь? Давай руку, Надувной!

— Машина-то не твоя собственная, а чалиспирского колхоза! — сверкнул на водителя глазами Coco и легко вскочил в кузов.

— Зачем мне твоя рука? — фыркнул Шакрия

и одним махом очутился около грузчика. — Ну-ка, Нодар, покажи свою удаль!

Лексо обозлился и вылез из кабины.

— Сходите. Все равно, пока не слезете, не тронусь с места.

Нодар, не обращая на него внимания, тоже вскарабкался в кузов.

Лексо зажег папиросу, прислонился спиной к переднему крылу и, заложив ногу за ногу, стал с беззаботным видом пускать кольца дыма.

Шакрия начал его упрашивать:

— Мы ведь опаздываем, Лексо! Сегодня у нас футбольный матч, с курдгелаурцами играем! Если не поспеем — подведем наших. Все уже уехали, только мы трое отстали. Будь другом, поезжай!

Но Лексо и ухом не повел.

— Оставь его. Жара замучает — поедет! — Нодар развалился в кузове, на пшенице.

Шакрия зачерпнул горстью золотистое зерно, дал ему просыпаться струйкой обратно и умолк. Взгляд его рассеянно скользнул вдоль дороги и остановился на высоком здании, белевшем среди деревьев на берегу Алазани, за Шакрианским мостом. Он задумался.

Потом вдруг повеселел, высунулся из кузова и шепотом окликнул шофера:

— Лексо!

Тот, выпустив облако табачного дыма, глянул через плечо вверх.

— Прошу тебя, Лексо, не оставляй меня здесь. А если тебе так уж не хочется ехать, постоим лучше вон там, у моста. Назови меня безмозглым дураком, если не сумею и тебя угостить и сам угоститься на славу!

Лексо сразу оживился, недоверчиво глянул на соблазнителя, потом, швырнув окурок на дорогу, старательно раздавил его каблуком и показал, ухмыльнувшись, редкие, кривые зубы.

— А это будет? — Он щелкнул себя пальцем, по кадыку.

— Ну, без этого какое же угощение? — улыбнулся Шакрия.

Лексо вскочил в кабину, завел мотор и включил скорость.

Медленно, осторожно провел он машину по мосту, съехал на обочину и снова вылез из кабины.

— Ну, как у тебя настроение, Надувной?

— Лучше, чем у дяди Нико.

— Слезать не собираешься?

Шакрия посмотрел по сторонам и с сожалением глянул на Лексо.

— В первый раз вижу такого несмышленого шофера. Где у тебя мозги? Остановился на самом видном месте! Да по этой дороге Тарзан с утра до вечера раскатывает! Заезжай во двор и поставь машину подальше между деревьями, вон за тем мостом, чтобы недоброму глазу не так легко было ее заметить.

Совет пришелся Лексо по душе. Он въехал во двор столовой и поставил машину в тени деревьев, за мостком, перекинутым через ручей, что струился посреди двора.

— На дворе устроимся или войдем внутрь? — спросил Лексо.

— Внутри прохладней, да и спокойней к тому же. Отыщем уютный уголок…

Парни отыскали свободный стол в глубине зала и расселись вокруг него. Шакрия пошел заказывать обед. Он направился прямо на кухню и поманил за собой официанта.

Убедившись, что ничье любопытное ухо не услышит, Шакрия спросил полушепотом: