Кабинет доктора Ленга
Шрифт:
– Меня заинтересовал ваш отец, герцог, – продолжил он. – Какими химическими исследованиями он занимался?
– У него были необычные интересы и идеи… в области химии, я хотела сказать.
Похоже, она не очень-то желала это обсуждать.
– Я тоже увлекаюсь химией, – признался он. – В особенности тем, что Берцелиус [108] назвал «органической химией», изучением соединений, полученных из органических источников.
– Как интересно! Мой отец занимался тем же.
108
Йенс Якоб Берцелиус (1779–1848) – шведский химик и минералог.
И все же она не стала вдаваться в подробности.
Вальс закончился, они остановились, разошлись и опустили руки. От быстрой
– Могу я надеяться на следующий танец? – спросил Ленг.
– Можете.
К удивлению Ленга, оркестр заиграл струнный квартет Дворжака. Вряд ли эту музыку, медленную, исполняемую в tempo rubato [109] , можно было назвать танцевальной, и Ленг заметил, что многие пары растерялись, не зная, как подстроиться под нее. Но только не герцогиня, которая шагнула в центр зала, готовая кружить снова. Остальных подбодрили скользившие по залу полуобнаженные танцовщики из Ла Скала. Ленг поймал ультрасовременный ритм музыки и повел свою партнершу.
109
Tempo rubato (ит., букв. «украденное время») – свободное в ритмическом отношении исполнение музыкального произведения, ради эмоциональной выразительности отклоняющееся от равномерного темпа.
– А из чего состоял кабинет диковин вашего отца? – спросил Ленг.
– Он тоже был связан с химией. И выглядел необычно. Множество бутылок самых разных цветов. Отец коллекционировал органические соединения, добытые из насекомых, цветов, корней и листьев, внутренние органы животных и птиц, железы змей, пауков, жаб и тому подобное. – Она замялась. – Больше всего его занимала биологическая активность ядов.
Услышав это, Ленг едва не сбился с ритма, но быстро исправился.
– Вот как? Возможно, это объясняет ваш интерес к Лукреции Борджиа.
– Я давно поняла, что бедняжку Лукрецию окружали жестокие и властные мужчины. Но с помощью маленького полого кольца она отобрала у них силу и почти в буквальном смысле слова взяла в свои руки, пользуясь ею при необходимости.
– Можно посмотреть на это и так, – задумчиво проговорил Ленг. – Могу я спросить, где теперь кабинет диковин вашего отца?
– Увы, на дне Атлантики. Но у меня сохранились его бумаги и формулы.
Ленг прикусил язык, чтобы удержаться от дальнейших расспросов. «Doucement [110] , – убеждал он себя. – Doucement».
110
Осторожно (фр.).
– А что навело вас на мысль одеться Савонаролой?
– Признаюсь, меня всегда привлекал его мрачный взгляд на человечество. Хотелось бы мне стать свидетелем его «костра тщеславия» [111] . До чего жуткое, верно, было зрелище!
– Этот бал – тоже костер тщеславия в своем роде. Вы согласны, доктор?
– Согласен, ваша светлость, – сказал Ленг, снова пораженный тонкостью ее наблюдений.
Зазвучала кода квартета, танец завершился, и они снова разошлись. Ленга так и подмывало попросить о следующем танце, но он понимал, что это будет нарушением этикета. Однако он еще не закончил с герцогиней, вовсе нет. Просто бал – неподходящее место и время для столь занимательной беседы.
111
«Костер тщеславия» – сожжение светских книг и предметов роскоши, конфискованных у граждан Флоренции по указанию Джироламо Савонаролы.
– Боюсь, ваша светлость, что у меня еще остались важные дела, – сказал он. – Но я надеюсь, что наше знакомство только начинается. Что, если я приглашу ваш на ланч, когда вам будет удобно?
Герцогиня посмотрела на него пурпурными глазами, потом вытащила из складок платья визитную карточку льняного цвета и протянула ему на ладони в тонкой перчатке.
– Как Белинда [112] , я привыкла проводить утро в объятиях Морфея.
– Уверен, Поуп одобрил бы это. Тогда, может быть, чай? – сказал он, с поклоном принимая визитку. – Обычно в праздники расписание разлетается на все четыре ветра. Не соблаговолите ли вы назначить дату?
112
Белинда –
– Может быть, на следующей неделе?
Ленг задумался. Мимо него прошел еще один гость в костюме арлекина, тоже покидавший бал раньше времени.
– Может быть, завтра?
– А вы на редкость настойчивы.
– Это ведь только чай, и, клянусь, я не стану отрезать ни одного локона ваших волос. К тому же мне кажется, что нам есть о чем поговорить.
– В таком случае я принимаю приглашение и постараюсь не обращать внимания на неподобающую поспешность.
– Великолепно. Предположим, в «Дельмонико»? В половине второго?
– Предположим.
Она протянула ему перчатку, и Ленг почувствовал, как по телу пробежала дрожь, то ли от предвкушения, то ли от чего-то еще.
48
Доктор Ленг торопливо спустился по ковру, устилавшему лестницу, и вышел из особняка. За его спиной медленно утихала изысканная музыка и шум разговоров. Экипажи гостей по большей части стояли на конном дворе или в других местах неподалеку от дома, но некоторые ждали прямо на Пятой авеню. Лошади фыркали, выдыхая пар в морозный воздух. Ленг знал, что его экипаж тоже где-то здесь: Манк обожал глазеть на людей разинув рот почти так же, как любил вскрывать их.
Ленг терпеть не мог терапевтического нигилизма [113] , с которым сталкивался в медицинских школах Гейдельберга, Сальпетриер [114] и многих других. Он исповедовал более агрессивный подход к лечению расстройств сознания и применял хирургические методы при любой возможности, считая ятрогенные осложнения [115] неизбежным риском, сопутствующим лечебному процессу. Множество душевнобольных, маньяков и жертв так называемой меланхолии прошло через его руки… и его скальпель. Но однажды он встретил в турецкой тюрьме Манка и понял, что нашел себе идеального charge d’affaires [116] . Как и многие другие черкесы, Манк был вынужден бежать с родины в 1864 году, во времена русского геноцида, но по иной причине: власти преследовали его за зверские убийства собак, котов и других домашних животных. Он был не патологическим убийцей или сексуальным маньяком, а скорее hamophile [117] в первоначальном смысле этого слова – испытывал непреодолимую тягу к пролитию крови и любованию ею. Ленг спас его, обучил и нашел ему место в жизни. А взамен получил собачью преданность, поразительную для человека, не знающего сочувствия, угрызений совести и тому подобного. В довершение всего, хотя Манка содержали в тюрьме для слабоумных, он оказался довольно сообразительным. Когда его устремления были направлены в нужную сторону, черкес проявил ум и хитрость высшего хищника. И так же как хищник, был безразличен к страданиям жертвы.
113
Терапевтический нигилизм – позиция, в соответствии с которой медицинское вмешательство не может исцелить человека от болезни.
114
Сальпетриер – старинная больница в Париже.
115
Ятрогенные осложнения – ухудшения здоровья пациента, спровоцированные медицинским работником.
116
Поверенный в делах (фр.).
117
Гемофилик (нем.). Слово образовано от греч. haima (кровь) и philia (любовь).
Натянув перчатки, Ленг направился к авеню. Тем временем от тротуара отъехал сверкающий черный экипаж, чтобы забрать его перед особняком. Один из многочисленных слуг бросился к Ленгу, чтобы помочь подняться по ступенькам, а Манк открыл дверцу, поблескивая в темноте маленькими глазками. Вероятно, он притушил фонарь в салоне, чтобы было лучше видно.
– Итак, Манк, – спросил Ленг, устраиваясь на сиденье, – ты получил такое же удовольствие, как и я?
– Много людей, – ответил Манк, утирая губы тыльной стороной ладони. – Много леди.