Кабинет фей
Шрифт:
И он указал ему дорогу к Лесному королевству. Будучи весьма учтивым и чувствуя в натуре принца особое благородство, которое не скрыть никакому внешнему безобразию, он посоветовал сначала заручиться поддержкой его друзей, дабы быть представленным королю и королеве по всем правилам придворного этикета.
Такое предупредительное обхождение всадника глубоко тронуло принца. Он с радостью предвкушал знакомство со страной, где в чести благородство и вежество. А поскольку ему хотелось жить в безвестности, затерявшись среди людей, то он и решил направиться именно в это королевство, посчитав, что выбор за него уже сделала Судьба. Расставшись с королевским конюшим, он продолжил свой путь с мечтой о Ливоретте, на которую
Когда он наконец дошел до дворца Лесного короля, его сперва гостеприимно встретили друзья всадника; они накормили и напоили его. Затем радушный прием оказал ему и сам король. Принц радовался, что покинул родное королевство; здесь же, хотя Алидора никто не знал, но, к его большому удовольствию, он не испытывал недостатка во внимании и почтении. Правда, у королевы его ожидало совсем другое. Стоило ему лишь переступить порог, как со всех сторон раздался громкий смех. Одна из дам даже поспешила прикрыть глаза рукой, чтобы не видеть его, другая предпочла выбежать; но главное — столь неприглядному примеру последовала и юная Ливоретта, без стеснения показавшая принцу все, что она думает об его уродстве.
Принцессу, позволявшую себе столь открыто насмехаться над изъянами гостя, он счел невоспитанной и втайне пожалел ее. «Увы! — подумал он. — Вот так и меня баловали в отцовском доме. Надо признать, что принцы глубоко несчастны оттого, что все кругом готовы угодливо терпеть их пороки. Да! Вот он, яд той лести, которую мы изо дня в день пьем большими глотками. Взять, например, красавицу принцессу, — разве не стыдно ей смеяться надо мной? Я прибыл издалёка, чтоб засвидетельствовать ей свое почтение и защищать ее двор. А ведь могу уйти и затем повсюду рассказывать и о ее достоинствах, и о недостатках. Ведь я родом не отсюда, и сдержать мой язык способна лишь ее вежливость. Она же, едва меня увидев, оскорбительно смеется мне в лицо. Но — увы! — продолжал он про себя, вновь и вновь любуясь ею, — что ей мои злые речи! Отродясь не видал я зрелища прекраснее. Я восхищен ее красотой, преклоняюсь перед ней, и чувство это овладело мною навсегда».
Пока принц так размышлял, королева в знак расположения любезно подозвала его к себе, желая немного отвлечь от мрачных мыслей. Она благосклонно осведомилась о его родном королевстве, его имени и приключениях, произошедших с ним по дороге. Он же на все отвечал умно и учтиво, предугадывая ее вопросы, и королева, которой пришелся по нраву его характер, заверила, что он может в любое время прийти к ней засвидетельствовать почтение, и его всегда примут с превеликим удовольствием. Затем она спросила, доводилось ли ему когда-либо играть в карты, и пригласила его на партию в бассет [387] .
387
Бассет. — См. примеч. 1 к «Золотой Ветви».
Желая произвести хорошее впечатление, он почел за честь составить королеве компанию. У него водились деньги и драгоценности, а особое благородство поступков выгодно выделяло его среди других; потому он, скрывавший свое происхождение и почти незнакомый большинству придворных, все же получил самую лестную оценку. Только принцесса по-прежнему не могла выносить его присутствия: она беззастенчиво хохотала ему в лицо, корчила рожицы и кривлялась, дразнясь точно избалованный ребенок. От любой из дам он бы преспокойно снес подобные шалости, но совсем другое дело было терпеть насмешки от нее — ведь их-то принц принимал весьма близко к сердцу и, лишь только освоившись и посмев подойти к ней, не преминул осторожно упрекнуть ее.
— Не совестно ли вам так насмехаться надо мною, —
— Вы правы, Алидор, — ответила она, — и все же именно вы — самое несовершенное творение богов. — Сказав так, она пристально посмотрела на него, а затем расхохоталась до колик.
А принц, подолгу любовавшийся ею, медленно пил яд любви, приготовленный для него Амуром. «Одна лишь смерть спасет меня, — подумал он. — Надежды на взаимность нет никакой, а я не смогу жить, не обладая прелестями Ливоретты». И он так сильно погрустнел, так побледнел, что все прониклись к нему жалостью. Королева тоже заметала, что ему перестало везти в карты. Она спросила, что с ним, но ничего не добилась, кроме жалоб на необъяснимое томление, странную меланхолию, вызванную, быть может, переменой жилья. Быть может, ему следовало бы почаще выезжать на природу и дышать свежим воздухом. На самом же деле он не мог больше спокойно смотреть на принцессу, понимая всю безнадежность своего положения. Ему казалось, что он излечится от этого чувства, если не будет ее видеть. Но страсть преследовала его повсюду, не отпуская ни на минуту. Он же искал уединенные места и часами предавался несбыточным мечтам.
Королевство располагалось на морском берегу, и принц часто отправлялся ловить рыбу. Однако напрасно он закидывал сети или сидел с удочкой — не было ему удачи и здесь. А Ливоретта, тут как тут, каждый вечер поджидала у своего окна, когда он пойдет с рыбалки, и кричала ему с озорным блеском в глазах:
— Ну что, Алидор, принесли вы мне вкусной рыбки на ужин?
— Нет, сударыня, — отвечал тот, склонившись в почтительном поклоне и печально проходя мимо. Но красавица принцесса все не унималась:
— Ах, — продолжала она, посмеиваясь, — какой растяпа! Даже камбала не идет к нему на крючок.
Досада от постоянных неудач и язвительных шуточек Ливоретты подстегивала его, и ему не терпелось поймать наконец что-нибудь, заслуживающее ее внимания. Как часто, усевшись один в маленькую шлюпку, он уплывал в море и, закинув рыболовные сети, мечтал об удачной рыбалке и о Ливоретте. «Неужели и здесь меня поджидают лишь новые страдания? — думал он. — Почему же я так несчастен? Ведь рыбная ловля — всего лишь забава; я очень хотел бы дать принцессе отведать моей рыбы; но Судьба так несправедлива ко мне, что отказывает даже в этой малой радости».
Всецело поглощенный своим горем, он не заметил, как течение унесло его слишком далеко от берега. Он решительно закинул сети в море и тут же почувствовал, что они полны, как никогда. Тогда он поспешил их вытащить, боясь, как бы они не разорвались под тяжестью улова. Как только все сети оказались в лодке, принц стал с любопытством разглядывать барахтавшуюся в них рыбу и был немало удивлен, обнаружив прекрасного дельфина. Он извлек его из сетей, обрадованный столь крупной удачей. Дельфин же изо всех сил рвался на волю, яростно бил хвостом, вырываясь из рук рыбака, и притворялся мертвым, стараясь обмануть принца, но из этого ничего не вышло.
— Мой бедный дельфин, — сказал ему Алидор, — напрасны твои старания; не пытайся уйти от меня — ведь тебе выпала большая честь: украсить трапезу принцессы.
— То, что вы задумали, меня погубит, — ответил тот.
— Как! Ты умеешь говорить! — воскликнул ошеломленный принц. — Боги праведные, вот чудеса!
— Прошу вас, будьте так великодушны, отпустите меня на волю, — сказал Дельфин, — во мне вы найдете верного слугу, и не придется вам в этом раскаиваться.
— А что подадут на ужин принцессе? — спросил принц. — Разве ты не знаешь, до чего у нее язвительный нрав? Она зовет меня растяпой, дурачком, и еще всякое такое, от чего и жизнь становится не мила… Я вынужден пожертвовать тобой, чтоб спасти свою репутацию.