Кабинет фей
Шрифт:
Они и впрямь были красавицами и, не взбреди им в голову мысль вырядиться амазонками и принцессами из романов, выглядели бы весьма привлекательно. Заметив их, Дандинардьер сделал знак своей кузине дю Руэ, и та догадалась, что Виржиния поразила его в самое сердце. Тут она принялась любезничать с ней больше, чем с Мартонидой, которой это не пришлось бы по вкусу, не начни расточать ей ласковые речи госпожа де Люр.
— Милая барышня, — заворковала та, — я не испытываю ни малейшего сожаления, что бросила двор ради провинции, если здесь можно встретить такое очаровательное создание, как вы.
— Сударыня, — ответила ее собеседница, — мы как можем стараемся подражать
— Не говорите так, голубушка! — воскликнула госпожа де Люр. — Вы прекрасны, и в ваших глазах светится ум, что приводит меня в восхищение.
А в это время вдова вела оживленную беседу с Виржинией, и две дамы так увлеклись, что говорили почти одновременно, перебивая друг друга. Редко лесть добивается своего с такими малыми потерями. Коротыш Дандинардьер торжествовал, старательно оберегая первые ростки прекрасного чувства, и был счастлив, что вдова одобряла его зарождавшуюся страсть, а Виржиния, со своей стороны, показывала себя тонкой собеседницей.
Все остальное общество с удовольствием их слушало. Баронесса не привыкла, чтобы ухаживали только за ее дочерьми, и считала себя обделенной, если приятные комплименты обходили ее стороной. Поэтому она сидела со странно застывшим лицом и на все вопросы отвечала односложно. Но вот разговор, который еще на некоторое время задержался на прелестях красоты, неожиданно перешел на преимущества ума. Тут госпожа дю Руэ и Дандинардьер принялись с новой силой расхваливать друг друга, не скупясь на похвалы и дифирамбы. Остальные переглядывались, дивясь неиссякаемому источнику высокопарных слов, которые, впрочем, ничего не означали. Виконт решил немного отвлечься и сказал госпоже де Сен-Тома, что ее дочери много потеряли, не появившись в роще — ведь там дамы рассказывали самую увлекательную сказку из всех, сочиненных с незапамятных времен.
— Неужели эти барышни знакомы с подобного рода забавой? — спросила вдова. — Так мода сия уже достигла провинции?
— За кого вы нас принимаете, сударыня? — ответила Виржиния. — Вы думаете, что наш климат потерял расположение благодатного светила и оно перестало бескорыстно сиять нам? Уж будто мы не ведаем, что происходит под небесным сводом? Наш круг общения гораздо шире, чем вам представляется, мы знаем ведьм и колдунов, часто выводим их на сцену, и те не заставляют авторов краснеть.
— Признаюсь, — сказала молодая жена, — что никогда не встречала нормандских муз [385] и деревенских фей и была бы рада с ними познакомиться, а в особенности послушать их.
Тут Мартонида, весьма достойная рассказчица, о которой отзывались самым лестным образом, вызвалась прочитать им последнюю сказку, сочиненную накануне ночью.
— Нет ничего свежее, — сказала она, — по правде говоря, я не успела даже ее перечитать.
Все согласились послушать сказку. Мартонида вынула исписанную тетрадь и приступила к чтению.
385
…никогда не встречала нормандских муз… — Уроженка Нормандии, мадам д’Онуа сама могла называться «нормандской музой».
Дельфин [386]
386
Тип сказки: АТ 675 (Мудрая рыба помогает лодырю). Рыбы-помощники встречаются в двух сказках г-жи де Мюра: «Тюрбо» и «Угриха».
Его бегство огорчило короля и королеву; однако, жалея о том, что он больше не появится при дворе с подобающим принцу величием и с ним может случиться беда, они беспокоились не столько о нем, сколько о своем добром имени. Поэтому супруги все-таки послали гонцов, приказав им вернуть беглеца. Но принц нарочно выбрал окольные пути и такие затерянные тропинки, что никто не смог напасть на его след. Гонцы заблудились и не вернулись назад, и вскоре при дворе забыли принца. Все слишком хорошо знали, как мало нежных чувств испытывали к нему родители, — ведь счастливых принцев любят совсем не так. Об Алидоре больше никто не вспоминал. Да и кому было говорить о нем? Фортуна отвернулась от юноши, близкие его ненавидели, а до его достоинств никому и дела не было.
И вот шел Алидор куда глаза глядят, не зная, в какую сторону податься, как вдруг увидел красивого молодого всадника, скачущего на добром коне ему навстречу и с виду похожего на путешественника. Они церемонно раскланялись, обменявшись приветствиями и поговорив о том о сем; затем всадник справился у Алидора, куда тот путь держит.
— А вы, мой господин? — в свою очередь осведомился Алидор. — Не будете ли так любезны сказать мне, куда направляетесь?
— Я конюший Лесного короля, он меня послал за лошадьми недалеко отсюда.
— Так, стало быть, король ваш дикий? — продолжил принц. — Ведь вы называете его Лесным, — вот мне и думается, что он всю жизнь проводит в лесу.
— Его предки, — ответил путник, — и вправду жили лесной жизнью; он же — дело иное: у него пышный королевский двор. Его супруга известна как милейшая на свете королева, а единственная дочь, принцесса Ливоретта, так хороша собой, что очаровывает каждого, кто ни взглянет. Правда, она еще так молода, что не придает такому вниманию к своей персоне особого значения; и все же везде ее окружают благоговейным вниманием.
— Ваш рассказ меня, признаться, взволновал, — ответил принц, — и вызвал непреодолимое желание быть представленным ко двору, чтобы ее увидеть. Но благосклонно ли принимают там чужеземцев? Льстить себя надеждами мне не приходится — я понимаю, что природа сотворила меня уродцем, но взамен я наделен добрым сердцем.
— Довольно редкостная вещь, — ответил всадник, — и полагаю, ваш добрый нрав намного превосходит то, что видимо глазам. При дворе у нас умеют разглядеть истинную ценность любых явлений. А посему ступайте туда смелее, — уверен я, вас примут благосклонно.