Кафе на 5-ой авеню
Шрифт:
В течение десяти минут Гермиона слушала оскорбления, пока миссис Грейнджер не закончила свою тираду и Миона просто не ушла, подчеркнуто мягко закрыв дверь уютного домика в пригороде Мельбурна. И в целом, не то, чтобы Гермиона их не понимала. Наверное, будь она на их месте, то повела бы себя точно так же. Ведь свою упертость (самой себе врать последнее дело, это не упрямство, а упертость) она считала наследственной. Вот только сама ситуация не становилась от этого менее печальной.
Ей было больно. Очень больно. Настолько, что впервые в жизни она решила напиться, стараясь скрыть от Гарри причину попойки. Вот только Поттер каким-то непонятным ей способом просто вывел
Гермиона сбилась с абзаца и почувствовала, что покраснела. Не так она представляла свой первый раз, ой не тааак. Она так и видела эту картину. Двое полупьяных вчерашних подростков, которым даже наливать нельзя (по законам города Нью-Йорк), один из которых в слезах и соплях, пытаются заниматься сексом… зрелище «эпичное» во всех смыслах слова.
Вот только… а могло ли оно быть по другому? Миона не знала. Они оба все эти месяцы ходили вокруг до около, никак не решаясь сделать «этот самый» шаг, который напрашивался еще в Королевском лесу Дин, в той самой палатке. И вот с этого самого «шага» прошел уже месяц.
В этот момент, Живоглот начал тереться о ее ноги и Гермиона, совсем потеряв концентрацию, взяла его на руки.
— Да, Глотик. Вот так вот. Жизнь — не книжка, — хмыкнула она, зарывшись в шерсть фамильяра. Впрочем, ей грех жаловаться. Гарри оказался намного, намного лучше ее. Утром на тумбочке ее ждала большая чашка кофе, сладости и антипохмельное. А еще он не стал задавать вопросов, дожидаясь, пока она сама не начинала говорить и вот тогда… он просто обнимал ее и слушал. Гермиона была уверена, что многое он просто пропускает мимо ушей, но вот за то, что они у нее были, вот за это она была Гарри благодарна.
Ну и секс, конечно. Каждый день, иногда по нескольку раз. Она и не подозревала, что так основательно «подсядет» на это дело. И ведь что самое странное им обоим, и ей и Гарри, это оказалось очень нужно. В конце концов «это» само по себе являлось хорошей терапией и способом сброса излишков эмоций.
Секс, учеба, труд… иногда беседы… такой у них был распорядок. Гермиона, поглаживая Живоглота, вдруг осознала, что сегодня уже 22 декабря. На носу Рождество. И для Гарри нужно придумать какой-то хороший подарок. Вот только что?
— Интересно, что ему понравиться? — спросила она вслух, — ты не знаешь? — спросила она Живоглота и почувствовала отрицание, по связи с ним, — вот и я не знаю, — вздохнула Миона. А ведь Гарри заслуживает чего-то… совершенно волшебного!
— Миона! — вдруг сзади раздался радостный голос Поттера, — собирайся! Ты должна это увидеть! — и не успела Гермиона даже обернуться, как Гарри скрылся в своем «чемодане». Опустив кота на пол, Гермиона посмотрела на открытый чемодан и… пошла собираться, даже не пытаясь предположить, чего это Поттер придумал. Себе дороже.
Сборы заняли несколько минут и вот, Гермиона, вернувшись в гостиную, подала руку буквально подпрыгивающему на месте от нетерпения Поттеру и они аппарировали.
— Что это за место, Гарри? — удивленно осмотрелась она в… какой очень пыльной, наверное, прихожей, потому что сзади них была входная дверь, а впереди лестница, ведущая на второй этаж.
— Это, Гермиона, Нью-Йоркский особняк Поттеров! — заявил ей Гарри, — я получил доступ, понимаешь? — с абсолютно счастливым взглядом сказал он, взяв ее за руки, — и смог подчинить местный источник. Теперь он будет наш, Миона, наш!
— Что?! — воскликнула она, — да ты понимаешь,
— М-миона… ты… ты чего? — заикаясь, говорил Гарри, пытаясь удержать равновесие.
— Чего?! Я ЧЕГО?! Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ВОТ ЧЕГО! — после чего она остановилась, закрыла лицо руками и начала реветь, причем так, как в тот самый вечер. В полнейшем шоке Гарри смотрел на совершенно не характерное поведение Гермионы. Да она и раньше плакала, но не так же! Да и повод у них был скорее для ее гнева, а не слез! Вот если бы она приложила его жалящими заклинаниями, то да, это было бы неприятно, но ожидаемо, но рев?
— Миона. Ну… ну прости меня, — попытался он подойти к ней, но подруга отвернулась, — пойми, это был такой шанс. Заполучить источник, который пробудил сам Абрахам Поттер, — он говорил и говорил, стараясь как-то обнять ревущую Гермиону, что в конце концов ему удалось, — я же это не для себя, а для нас с тобой. Ну, ну чего ты? — Гарри говорил и говорил, гладя ее по пышной каштановой шевелюре и целуя, куда получалось: в лоб, в висок, в щеку. В конце концов Гермиона повернулась к нему лицом.
— А… а если бы ты погиб, а? — Гермиона, с распухшим носом и покрасневшими от слез глазами смотрела на Гарри. Слёзы продолжали течь по ее щекам, но сейчас она сама крепко обняла Гарри и прижалась к его всепогодной майке, которую Гарри одевал почти каждый день.
— Ну не погиб же. К тому же… — Гарри замолчал и, отойдя от Гермионы, сказал, — без этого места я не решался сделать то, что должен был сделать давно, — и с этими словами, он встал на одно колено прямо на пыльный пол и достал из кармана… Миона не поверила своим глазам… бархатную коробочку, — Гермиона Джин Грейнджер, ты выйдешь за меня замуж? — спросил Гарри и, открыв ее, начал смотреть прямо ей в глаза точно так же, как когда Живоглот выпрашивал у нее очередную порцию сливок.
Гермиона спешно, рукавом своей блузки, стала вытирать слезы, во все глаза рассматривая вставшего на колени Поттера и золотое колечко с бриллиантом, что он держал в руках, не веря своим глазам. Замуж? За Гарри? Хотя… не к этому ли все шло? Не этого она желала подспудно, еще на первом курсе, когда познакомилась с Гарри в Хогвартс-экспрессе? Старая детская мечта, что была погребена под грузом обстоятельств? Не этого ли момента она ожидала?
— Я, — но тут она схватилась за рот и… аппарировала. Совершенно не заботясь о том, что на ней, вообще-то, зимняя куртка, Гермиона бросилась в ванную где ее вывернуло сегодняшним завтраком. Мордред! Она что, отравилась?
— Миона! Ты чего? Что с тобой? — услышал она напуганный голос Гарри и краем глаза заметила, что тот стоит на пороге туалета, — тебе надо к врачу!
— Нет! Не хоч… — но тут ее скрутил новый приступ и Гермиону вновь начало рвать.
— Никаких не хочу! Тебе нужен колдомедик! — сказал Гарри и, наколдовал патронуса, — Доктор Хоскинс, моей девушке очень очень плохо. Ее рвет и я не знаю, почему. Прошу вас прийти к нам домой. Скачи! — приказал он своему оленю и тот побежал, чтобы привести к ним знакомого врача, — ты как? Давай снимай куртку, — протянул он к ней руку и Гермиона, которую еще трясло от спазмов, с трудом содрала с себя одежду. А еще ей было очень стыдно. Ведь Гарри мог подумать, что ее вырвало от его предложения, а не от того, что она что-то не то съела!