Кафе на 5-ой авеню
Шрифт:
— А… твои родители? — спросил Гарри, сам с трудом держа себя руках, вот только… взгляд подруги переменился. Вместо вопроса, ее лицо выражало теперь лишь бравирующее безразличие.
— А нет у меня родителей! Нету у них больше дочери! — вдруг заявила она, а Гарри от таких новостей тут же протрезвел.
— Стоп… как… почему? — пытался сформулировать вопрос Поттер, — Миона, что случилось? — резко повернув ее к себе лицом, спросил он и увидел, как подруга с трудом сдерживает слезы, а ее губы начали дрожать, — Миона?
— Гарриииии, — на ее щеках появились первые слезы, — они… сказали… что я больше им не дооочь, — с рыданием и слезами говорила она, а Гарри… Гарри
— Все, пошли домой. С тебя хватит, — сказав это, он заплатил охреневшему от увиденной сцены бармену и, заведя Гермиону в закуток, активировал портал до их квартиры. Затем, сев на кресло и усадив ее на колени, спросил.
— Что случилось? Расскажи мне, Миона. Я выслушаю, — говорил он, чувствуя, как ткань его майки на плече становиться мокрой от ее слез и крепче прижимая к себе Миону.
— Я… я… была… в Австралии, — она говорила, размазывая пьяные слезы о его плечо, — я… их нашла. Расколдовала. А они… — Миона замолчала, вновь прижавшись к нему.
— Когда ты была там? — спросил Гарри, набравшись смелости и начав целовать ее щеки.
— Ноч-ью, во время, смены… вчера, — раздался глухой голос со стороны его плеча.
— Портал? — спросил Гарри, поцеловав ее в лоб и волосы, — я же просил, чтобы ты взяла меня с собой!
— Они не хотят меня видеть. Не хотят, понимаешь! — Гермиона не слышала упрека. Она плакала, прижимаясь к нему ища поддержки. И Гарри, сам слабо понимая, что он делает, прижался к ее губам. Не сразу, далеко не сразу, но она ему ответила. Постепенно они оба втягивались с процесс, делясь нерастраченными эмоциями, пока Гарри не взял Гермиону на руки и не отнес в спальню.
Конец флэшбека
***
Гермиона сидела в своем кресле и гладила Живоглота. В тот вечер они впервые переспали. Пьяные в хлам без пяти минут подростки… у одного из которых еще и была форменная истерика… в этом не было ничего романтичного, но… это стало тем, что окончательно сломало лёд в их отношениях. Сложно стесняться того, кто видел тебя «таким». Это лицемерие, а Гермиона ненавидела лицемерие.
— Да, Глотик. Сколько слез мне пришлось пролить, пока все это не закончилось, — спросила она Живоглота, — что? Говоришь, мне повезло с мужем? А кто спорит? — весело заметила она, прижавшись губами к шерсти кота, — вот только… вспоминаю все то, что пришлось пережить и спрашиваю себя: не легче ли было погибнуть там, в Хогвартсе? — покачала она головой и, встав со своего места, подошла к панорамному окну.
Солнце клонилось к закату. Небоскребы окрасились в розовый цвет. Рабочий день подходил к концу.
— Да. Было бы легче умереть тогда, — сказала сама себе Гермиона, — вот только… как говорил один очень крутой магл: Всегда выбирайте самый трудный путь — там вы не встретите конкурентов.* Ты согласен, Глотик? — в ответ на вопрос, Живоглот потерся о ее ноги, — умница. Ну а теперь, домой! — заявила Гермиона и пошла собираться, не заметив, как Живоглот, посмотрев ей в след, совсем как человек покачал головой.
Он боготворил свою хозяйку. Она была лучшей и Живоглот был готов умереть за нее. Но как же все-таки эти люди любят усложнять себе жизнь!
*Стихотворение Карамзина
*Виски Джек Дэниелс, если кто не понял.
*Цитата, приписываемая Шарлю де Голью.
Глава 9. О магическом браке и семейных взаимоотношениях. Часть 1
— Джонатан! Розалия! Собирайтесь!
Однако, семейный совет постановил, что лучше будет, если они пару недель попутешествуют по Европе, а затем все вместе вернуться домой. Джеймс, который, несмотря на усталость, был очень даже за путешествия. Особенно учитывая, то, что они собирались посетить некоторых из друзей родителей во Франции и в Болгарии.
Гермиона, сидя на кухне с уже собранным чемоданом и одетая в выходную одежду, мирно пила свежесваренный кофе, дожидаясь детей. Гарри уже находился в Лондоне, чтобы встретить Джеймса из школы (они решили не лишать его поездки на Хогвартс-экспрессе), а сама Гермиона с детьми должна была присоединиться к нему через минут 15-20.
Сделав очередной глоток кофе, Гермиона осмотрелась и сделала глубокий вдох. Все-таки это непередаваемое чувство, когда ты являешься хозяйкой того или иного места. Особенно, когда это не просто фигура речи. Вот и сейчас, сидя во вроде как абсолютно маггловской кухне, Гермиона нутром ощущала весь дом. Она точно знала, что и где происходит. Точно знала где дети и чем занимаются. Знала, что кран в ванной на втором этаже нуждается в починке (не срочной, но надо бы не забыть сказать об этом эльфам). Знала и о том, что прямо сейчас магический источник, который питает защитные системы дома, наполняет энергией магический контур, отвечающий за кратковременную консервацию этого места.
Гарри нашел этот дом среди выморочного имущества американской ветви семьи Поттеров. Большая редкость и богатство, на самом деле. Дом на источнике, с неплохой защитой и, что самое важное, уже настроенный на Поттеров.
Она прикрыла глаза. Ох, какой им бой пришлось пережить, чтобы отбить этот дом… неприятно даже вспоминать. Хорошо, что кое-кто в Магической Британии (очень многие, на самом деле) сильно задолжали что ей, что Гарри.
Впрочем, тот день, когда они вдвоем впервые оказались здесь, Гермиона всегда вспоминала с улыбкой. Вот и сейчас, сделав глоток и проверив детей, миссис Поттер прикрыла глаза, уходя в дебри памяти, в край далеких воспоминаний.
***
Декабрь 1998 года
Гермиона сидела в гостиной и зубрила термины по психологии. Чего не отнять у мисс Грейнджер, так это упрямства, частенько переходящего в упертость. Если уж она решила стать психологом, то она им станет. Тем более, что многое, очень многое из того, что он прочитала, сильно помогло и ей, и Гарри. К тому же, эти занятия позволяли ей абстрагироваться от встречи с ее родителями.
Увы, но отец и мать не желали видеть… предательницу. Да, именно так. Предательницу. Ничем иным то, что она их заколдовала, Грейнджеры назвать не могли. Ну и в довесок, куча обидных слов, на вроде «ты нам больше не дочь!», «не такой мы тебя воспитывали!», «проваливай к своим волшебникам», сказанные явно в запале. Причем больше всех усердствовала мать. Отец только смотрел на нее с взглядом, полным разочарования. Ух лучше бы он тоже кричал.