Каирская трилогия
Шрифт:
— Ты разрушил мой дом. Один Аллах знает, что меня ждёт там…
Он положил ногу на колено другой, так что его джильбаб обнажил коренастое бедро, покрытое густыми угольно-чёрными волосами:
— Твой друг? Да пошлёт ему Аллах разочарование! Какое это имеет отношение к моему разводу с женой?! Ты разрушила мой дом. Это же мой дом разрушен…
Она сказала будто сама себе:
— То была тёмная ночь. Я не могла тогда отличить головы от ног. Шум по-прежнему стоит у меня в голове. Но я сама виновата. Я не должна была
Ему показалось, что она довольна, несмотря на все жалобы, или просто претворяется, что жалуется. Разве он не знал женщин в квартале Узбакийя, что хвастались тем, что из-за них велись кровавые бои?! Но он не злился. Всё настолько дошло до отчаяния, что просто избавило его от труда вставать и пытаться уладить свои дела. Он даже не удержался от смеха и сказал:
— Это самая ужасная беда, что заставляет смеяться! Смейся же! Ты разрушила мой семейный очаг и заняла её место. Давай же, соберись, подготовься провести здесь ещё долгое время, пока не наступит ночь. Ты не выйдешь из дома, пока не будет темно…
— Какой ужас!.. Я арестантка?!.. Где твоя жена?
— У меня больше нет жены…
— Где она?
— В шариатском суде, если моё предположение верно…
— Я боюсь, как бы она не напала на меня, когда я буду выходить…
— Ты боишься?! Господи, помилуй нас! Вчерашняя ночь при всех её ужасах ничуть не ослабила твою хитрость и порочность, племянница Зубайды!
Она протяжно засмеялась, словно признавая обвинение, выдвинутое против себя и даже гордясь им. Затем она протянула руку к чашке кофе, взяла и сделала небольшой глоток, и вернула ему:
— А что теперь?
— Как видишь. Я и сам знаю не больше тебя. Мне неприятно появляться перед людьми после того, что было вчера ночью…
Она равнодушно пожала плечами и сказала:
— Не беспокойся об этом. На этой земле нет ни одного мужчины, у которого не было бы постыдных поступков, что нужно скрывать.
— Несмотря на это, скандал остаётся скандалом. Представь себе ссоры, вопли, развод на рассвете! Представь себе соседей, что в любопытстве прибежали к моей квартире и столпились перед ней. Они всюду суют свои глаза.
Она нахмурилась:
— Но это она начала!
Он не удержался и саркастично засмеялся. Она настойчиво продолжала:
— Она могла бы всё уладить с помощью мудрости, если бы была умной. Даже незнакомцы на улице проявляют терпимость к шатающимся в стороны пьяницам. Она сама навлекла на себя развод. И что ещё ты сказал ей?… Шлюха и дочь шлюхи? Ха! И последние слова были про английского солдата…?
Он вспомнил об этом только сейчас и раздражённо поглядел на неё, спрашивая себя, как такие вещи могли закрепиться у неё в памяти. Недовольно пробормотал:
— Я был зол и не знал, что говорю!
— Вздор!
— Сама ты говоришь вздор!..
— Английский солдат?… Ты привёл её из какого-нибудь бара?!
— Да
— Но если бы не твой гнев, не раскрылись бы тайны!
— Клянусь жизнью твоей тётки, у нас и так хватает проблем…
— Расскажи-ка мне про английского солдата, как будто я о ничего об этом не знаю…
Он вызывающе громко воскликнул:
— Я же сказал, это всё из-за гнева, и довольно об этом…
Она насмешливо застонала и сказала:
— Ты бросишься за ней?… Иди и верни её…
— Будь проклят любой хладнокровный человек, что не постыдится сделать такое…
— Будь проклят…
Она выскочила из постели и подошла к зеркалу, взяв расчёску Мариам. Быстро стала причёсывать волосы и спросила его:
— А что делать мне, если тот человек прекратит свои отношения со мной?
— Скажи ему до свидания. Мой дом всегда открыт для тебя…
Она повернулась к нему и с сожалением сказала:
— Ты сам не понимаешь что говоришь! Мы уже серьёзно подумывали о браке.
— О браке?! Ты ещё думаешь об этом после того, что произошло вчера ночью?!
Она проницательно ответила:
— Ты не понимаешь меня! Я больше не могу терпеть жизнь содержанки, во грехе. За этим меня ждёт лишь гибель. Такая женщина, как я, по-настоящему ценит семейную жизнь!
«Интересно, кто этот идиот?!.. В ансамбле она всегда считалась простой лютнисткой, а жизнь проститутки после тридцати — а ей скоро тридцать — заканчивается, и ничего, кроме порчи и гибели, её уже не ждёт. Так что замужество — её самая большая надежда. И этим разговором она намекает на брак?… До чего милая чертовка!.. Не стану отрицать, что хочу её, хочу изо всех сил, и мой позор тому свидетельство…»
— Ты его любишь?
Она как будто разозлилась:
— Если бы я его любила, то не была бы сейчас пленницей здесь!..
Грудь его затрясло от нежности, несмотря на некоторые сомнения в её правдивости. Да, даже если её сердце и не знало искренности, она явно проявляла склонность к нему:
— Мне никто, кроме тебя не нужен, Зануба. Ради тебя я совершил безумные вещи, не заботясь о последствиях. Ты моя, а я твой до скончания времён…
Наступило молчание. Она, казалось, с нетерпением ожидала большего. Но он не произнёс ни слова. Тогда она сказала:
— Мне следует порвать связь с тем человеком?.. Я не из тех, кто может общаться с двумя мужчинами…
— Кто он?
— Торговец из квартала у Цитадели. Его зовут Мухаммад Аль-Калали…
— Он женат?
— Да, и у него есть дети, однако он богат…
— Он обещал тебе жениться?
— Он подталкивает меня к этому, но я колеблюсь, так как его обстоятельства, то, что он является мужем и отцом… всё это предвещает проблемы…
Он терпел все эти хитрости и уловки ради её прекрасных глаз.