Как богиня забрала мой первый раз. Том 2
Шрифт:
— Прим, — произнёс я, стараясь совладать с эмоциями. — Ты ведь понимаешь… Я не могу просто остаться. Мне нужно…
Она не дала мне договорить.
— Я люблю тебя, Яр Сэйвер! Я не могу представить свою жизнь без тебя! — она ещё сильнее ко мне прижалась, утыкаясь носиком в спину. — Я знаю, что сделал отец! Он велел тебе уходить, разорвал нашу связь! Но я не согласна… Давайте сбежим, просто уйдём отсюда! Вдвоём!
Она могла бы сломаться в любой момент: слёзы градом катились по её щекам, и сердце моё болезненно сжалось. Я всегда знал, что женщины легко поддаются чувствам, но не осознавал, насколько. Я
Я нежно провёл рукой по её волосам, пытаясь успокоить:
— Прим, тише, всё будет хорошо, моя милая леди, — прошептал я, стараясь вложить в свои слова достаточно уверенности. — Мне нужно немного времени. Я должен сделать кое-что важное.
Выбравшись из объятий, я развернулся, осторожно касаясь плеч Прим. Она смотрела на меня, её выражение лица постепенно менялось: от отчаяния — к недоумению, затем — к нежности. Но слёзы не прекращались.
— О чём ты говоришь? Ты отправишься туда же? — её голос дрожал от эмоций и несчастья. — Кто тебе сказал, что в этот раз всё будет по-другому?
Я какое-то время смотрел в лицо леди, которая, вероятно, понимала больше моего. Пожалуй, нет вообще никаких гарантий, что я справлюсь у Сагитариусов. Но жизнь слишком непредсказуема, чтобы провести её в уверенности.
— Произошло слишком много. И я не могу оставить это без ответа, Прим, — объяснял я, чувствуя, как слова вырываются из меня. Надо было дать ей понять, что я не просто человек, который может сбежать от проблем, особенно когда они касаются её.
Я заметил, как она колебалась, как жизнь в её глазах сияла с новой силой, когда она смотрела мне в лицо.
— Просто подожди немного, ладно? Я обещаю, я вернусь, — добавил я, хотя внутри меня проскользнула тень сомнений. Она прижалась ко мне, скрывая в тени глаза, полные надежды и страха.
Я чувствовал её сердцебиение на своей груди, как символ жизни, что борется с тьмой вокруг нас.
— Хорошо… Я верю тебе, — её слова звучали так уязвимо, что они заболели мне. — Всю жизнь я была маленькой принцессой, не интересовавшей даже собственных родителей. Ты принёс в мою жизнь столько всего, что я не могу винить тебя ни в чём случившемся. Даже если отец будет против — я просто хочу быть с тобой. Если ты тоже захочешь этого… приходи. И я добровольно уйду с тобой.
Я стиснул её в ответ и с нежностью пообещал:
— Я не могу оставить такую леди одну.
Прим лишь кивнула, сама совершая рывок разлуки. Я был этому рад, ведь такая хрупкая леди вывернулась из объятий, убегая прочь. А я остался совсем один во тьме замка, глядя на пустые коридоры. Все они вели меня в разные места, как и дороги, перед которыми я периодически останавливался.
Сейчас я должен выбрать путь мести и уничтожения — как мужчина, как воин.
И я больше никому не позволю играть со мной.
Глава 12
Едва рассвело, я обуздал свою лошадь и ускорился, несясь через земли Таурусов. Небо покрылось свинцовыми облаками — словно предзнаменование всей той ярости, которая сжигает эту землю. Я знал, куда еду —
Сейчас вся моя боль и гнев были направлены на Сагитариусов — на тех, кто причинил страдания мне, моим близким и разрушил всё, что я так упорно строил. Месть была не просто целью, а единственной мыслью, заполнившей меня.
Когда я проехал мимо первых деревень, на меня напала волна запахов дыма и гари. Обгорелые остатки домов, чёрные дымящиеся руины и лица людей, полные страха и потери, заставили сердце стянуться в комок. Лорды и их вассалы спасались, простые люди и противники дрались друг с другом. Кто-то был ранен, кто-то потерял родных. Спасались все — каждый к своему последнему убежищу.
Я не мог позволить, чтобы подобное продолжалось, и это только подогревало мой гнев.
Проливной дождь вдруг внезапно начался, окутывая землю, но это не сдерживало бушующее пламя войны. Я вздохнул, осознавая, что, несмотря на все бедствия, народ всё ещё боролся. Я сжался в седле, когда что-то за околицей привлекло моё внимание: две армии встречались, и по воздуху разлетелись крики, которые перекрывали грохот молний.
Я действительно мог стать частью этого хаоса. Но нет, сейчас было не время — останавливайся. Снова склонившись к шее лошади, я погнал её вперёд, и вскоре дорога привела меня к массивным стенам замка Гиллен. На горизонте уже зазывали духи мщения — ветры, вибрировавшие в тишине, предвещали бурю. Я понимал, в каком направлении мне нужно двигаться, и в моём сердце росла уверенность.
Мой замысел был ясен: войти, найти, наказать. Когда я уже почти достиг крепости, верхом на лошади я перескочил через обломки рассечённого моста, словно грозный ястреб, врывающийся в гнездо своих врагов. Держась за поводья крепче, я увидел, как над воротами замка развевался флаг — совсем не того цвета, который когда-то был для меня знаком. Вместо сине-серебряного с тельцом — уродливо багряный, со стрелой и пролитой кровью.
Сжимая посох в руке, я чувствовал, как ярость заполняет меня до краёв. Я слышал крики из замка и пулей влетел во двор, не замечая битвы, которая яростным потоком разразилась вокруг. Подбегая к вратам, я созерцал бойцов и их смертоубийственные танцы. Клинки соприкасались, и разноцветные, рваные флаги развевались, раскидываясь, словно цветы на мрачной земле.
Убивая двоих охранников, стоявших у входа, я с гневом пробил дорогу к центру. Битва шла с силой, как выражение незабвенной ненависти и гнева моих соперников. Я осмотрелся, заметив, что много людей попали в этот круговорот. Но всё это меня едва ли интересовало. Я ворвался в замок, бросая заклинания во всех, кто имел наглость дёрнуться в мою сторону.
Кажется, начался шторм — ветер трепал одежды, рвал глотку завываниями, а дождь уже не моросил, а с удвоенной силой лупил по плечам солдат. Под удары молнии я вынес запертую дверь замка, едва ли не на ходу спешиваясь и вбегая внутрь. Даже на первом этаже слышались крики — женские, вперемешку со смехом и рыками.
Ступени пролетели незаметно. Я даже не взглянул на растерзанный гарем, чтобы не увидеть знакомых мёртвых лиц. На самом верху, где располагалась комната Гиллен, я увидел мальчишку четырёх лет. Он стоял и смотрел на запертую дверь, из-за которой доносились звуки, понять которые он пока не мог.