Как приручить Обскура
Шрифт:
Я же был с тобой ласковым…
Почему ты со мной — так?..
— Вы звали, сэр, — тихо сказал Криденс, переступив порог спальни. Он выглядел придавленным чувством вины, плечи опустились, голова клонилась вниз. Он кинул взгляд на комод с ровным рядом флаконов, на постель, и опустил голову ещё ниже.
Грейвз тоже помнил. И про комод, и про постель. Про то, как прижал его там, дурея от страсти и теряя разум, как потом уложил на свою кровать и смотрел, как он ласкает себя, направляя его руку, целуя податливые
Из раскрытых штор в комнату лился закатный свет. Грейвз сидел в кресле у окна, одетый в длинный домашний халат поверх пижамы. В левой руке держал чашку. Правая лежала на подлокотнике, край бинта высовывался из рукава. Он подогнул пальцы, чтобы не было заметно, как они дрожат.
— Вам очень больно, сэр?.. — тихо спросил Криденс.
— Нет, — негромко сказал Грейвз. — Сядь куда-нибудь. Нам надо поговорить.
Криденс качнулся, закрыл за собой дверь и решительно подошёл к его креслу, быстро, будто боялся, что Грейвз остановит его. Сел на пол между его разведённых ног, опустив голову. Ткнулся лбом в твёрдое колено, замер — и тихо заплакал, почти не вздрагивая и не всхлипывая, как плачут от горя, такого огромного, что его нельзя пережить. Потянулся к покалеченной руке Грейвза, взял её бережно, поцеловал, прижался щекой.
— Я так виноват, сэр… — прошептал он.
Грейвз отставил чашку, погладил его по затылку левой рукой. Криденс всхлипнул.
— Да, ты виноват, — негромко сказал Грейвз. — Но не ты один. Мне тоже есть, в чём себя упрекнуть.
— Нет… это я сделал… — тот прижимался к его руке горячей мокрой щекой. — Это я сделал.
— Нам надо поговорить о том, что произошло, — спокойно повторил Грейвз. — Когда ты вытрешь слёзы, я хочу, чтобы ты меня послушал.
— Я вас слушаю, сэр, — тот вскинул голову. — Я буду вас слушать.
Он смотрел внимательно, ясными тёмными глазами, смаргивая слёзы, которые продолжали катиться по лицу. Грейвз пошевелил правой рукой, не отнимая её.
— Это — моя плата за ошибку. Я допускал, что такое возможно, когда пришёл за тобой к Ньютону. Я знал, что ты не владеешь своей силой, и что только от меня зависит, насколько высока будет цена неосторожности.
Криденс молча смотрел на него, не говоря ни слова.
— Ты не понимаешь… — проговорил Грейвз.
— Нет, сэр, — тихо признался тот.
— Хорошо, — Грейвз вздохнул. — Я объясню иначе.
Криденс сполз ниже, положил затылок ему на колено, запрокинув лицо. Он держал ладонь Грейвза в руках и бережно поглаживал по пальцам.
— Всё началось с того, что Ньютон поговорил с тобой, — сказал Грейвз. — Он сказал, что ты не должен отвечать мне. И это была его ошибка. Не потому, что он вмешался: он искренне беспокоился за тебя. Вероятно, на его месте я поступил бы так же. Но он был не деликатен и неверно выбрал слова. И ты подумал, что тебе нельзя отвечать мне.
— Да, сэр, — тихо сказал Криденс,
— Ньютон также поговорил и со мной, — негромко продолжал Грейвз, распутывая цепочку событий и для себя, и для него. — Он сказал, что сомневается, добровольно ли ты отвечаешь мне. Может быть, ты не знаешь, что можешь не отвечать, если не хочешь. Я допустил, что он прав… И это было моей ошибкой.
— Я всегда хотел отвечать вам, сэр, — сказал Криденс. — Я был так счастлив, что нравлюсь вам. Что вам… приятно со мной.
Он на мгновение прикрыл глаза, ноздри у него дрогнули. Грейвз положил левую руку ему на волосы, вплёлся в них пальцами.
— Потом я пришёл к тебе вечером, — продолжил он. — Ты был в замешательстве. Я тоже засомневался. Когда ты не ответил на мой поцелуй, я подумал, что Ньютон был прав. Что ты отвечал мне, не зная, что можешь не отвечать. И это была моя вторая ошибка, — он глубоко вздохнул. — Мне была неприятна мысль, что я вынуждал тебя. Поэтому следующим утром я сказал, что ничего больше не будет.
— Я пытался… сказать вам, сэр… — Криденс закрыл глаза. В закатном свете его лицо казалось бронзовым.
— Скажи сейчас, — тихо предложил Грейвз.
— Вы… велели мне показывать… что мне нравятся поцелуи… и ваши руки, — проговорил тот после паузы. — Я делал, что вы велели… Показывал, как мне хорошо… А потом Ньют… и вы… сказали, что так больше нельзя, что так не нужно… Я думал, что я отвечал вам… неправильно… Не так, как вам хочется… Я не понимал, что я сделал не так… — он медленно краснел, но это не было краской стыда или смущения.
Это был, пожалуй, первый разговор на запретную, интимную тему, который они вели. Разговор, а не обмен бессвязными фразами в порыве страсти.
— Я подумал, что я был слишком… громким, — с трудом выговорил Криденс. — Или слишком неопытным… я не знал, как надо… как вы хотите, чтобы я отвечал. Я думал, вы решили, что я плохо учусь… делаю не то… Поэтому вы больше не хотите… меня.
— Вот как… — Грейвз невесело усмехнулся. — Мы не поняли друг друга. Мне следовало выслушать тебя до конца, а не перебивать. Расспросить тебя о том, почему ты не поцеловал меня в ответ. Что ты думаешь сам… что ты чувствуешь, когда я тебя целую. Но мне было больно думать, что я причинил тебе вред. И я не стал спрашивать. Я поторопился решить всё… И это была моя самая большая ошибка, — сказал он с глубоким вздохом. — Третья.
Криденс открыл глаза и смотрел на него, не мигая.
— Вот что было дальше, — сказал Грейвз. — Мы отдалились друг от друга. Я скучал без тебя. Мне не хватало наших поцелуев и ласк, но я был уверен, что они тебе неприятны. И тогда я нашёл человека, который с радостью принял их от меня.
Криденс прикусил губу, выжидательно глядя на Грейвза. Тот усмехнулся:
— Что, мальчик мой?.. Ты ждёшь, что я скажу, что это была моя четвёртая ошибка?..
Тот опустил глаза, сжав губы.