Как рушатся замки

Вайленгил Кай

На принцессу Лис старалась не смотреть – она, как и договаривались, держала её за пояс платья и по возможности ступала след в след. Жалобы звучали всё тише, слабее. Выносливость она исчерпала. На поддержку в вертикальном положении тратились резервы настойчивости. Волей-неволей зауважаешь.

Из прохода, куда девушки свернули по указанию пунктирных линий, повеяло ароматом дождя. Лис стряхнула усталость и, улыбнувшись, провела ногой по рыхлой земле.

— Пришли?

— Приблизились, – поправила девушка, поморщившись от безэмоционального тона принцессы. Переменчивость настроения спутницы напрягала. – Не спросишь,

в какую дыру я тебя веду?

Её Разжалованное Высочество вздохнула.

— Есть разница?

— Хочешь сказать – нет? – удивилась Лис. – Беспечность вредит юным особам. Мало ли, что творится в моих мозгах.

— Неважно, – с неизменным равнодушием откликнулась принцесса. – Пойду, куда ни укажи. В обществе магиструма мне спокойнее, чем в тюрьме… Тебя Лис зовут? Лис Черлот?

— Лис. Без понятия, за какую Черлот они меня приняли.

— Я Эйвилин.

Сдержанное: «В курсе», – осело на языке. И впрямь: имя принцессы в тайне не держалось, его знали от столицы до глубинок – наследница династии же, продолжательница рода. В день её рождения в созвездии «Короны» зажглась новая звезда: астрологи с ума сходили от восторга, местники по Высочайшему Указу раздавали из закромов зерно, вино и вяленое мясо – то-то народ радовался. Лис празднований не застала, на слова Матушке Мэм верила. Или застала – не выяснить уже: воспоминания о детстве смыло морской водой. В Тэмпле за щедрость короны принцессу прозвали «Белой» – на неё возложили венец благоприятных перемен в стране. По какой-то причине люди с древности связывали белый цвет с совершенством, с начинаниями. По мнению Лис, символизм притянули за уши: награди человека титулом «Божественный», богом он не обратится. С дочуркой императора чудесных перевоплощений тоже не произошло: на роль реформатора, спасителя угнетаемых простолюдинов, она не претендовала.

Осведомлённость девушки насчёт спутницы укладывалась в общеизвестные границы. Только имени её она избегала что в обращениях, что в мыслях. Они проводили время в соседних камерах, делили одеяла и мнения – достаточный набор, чтобы зародились зачатки симпатии. Взаимные трудности сблизят и с врагом – что говорить о маленькой разбитой девочке. Раздражение на нытьё перекрывалось здравым смыслом: принцесса к обилию приключений, выпавших на их долю, не готовилась, по макушку в грязи вряд ли путешествовала, с существами страшнее эльфов не пересекалась. Для человека, впервые угодившего в масштабную переделку, она держалась стойко.

«Ни у цели, ни у клиента лика нет», – гласило непреложное правило агентства. Его не от скуки придумали: наёмнику полагалось выяснить всю подноготную лица, с которым ему предстояло работать, но на сближение с ним налагался строжайший запрет. Означало это «Набраться сухих фактов и не лезть в душу», иначе песенка обрывалась на неприятной ноте. Такое уж человек недоразумение – от чувств не застрахован. В их профессии субъективизм вреден.

От упоминаний имени принцессы Лис воздерживалась намеренно. Говорливость в перечень её качеств не входила, притом со знакомства с девчонкой рот не закрывался именно у неё, у Лис. Знак дурной. Она проникалась сочувствием и на подсознательном уровне подбирала подходы для поддержки.

За раздумьями девушка наткнулась на угол плиты и, ругнувшись вслух, принялась растирать ушибленный палец. Принцесса, не предупреждённая о резкой остановке, натолкнулась на неё. Изнурение

дало предсказуемый результат: обе кувыркнулись через злополучную плиту и скатились по крутому подъёму. Приземление выбило дух из лёгких, навалившаяся сверху спутница доломала рёбра – к счастью, хватило ума слезть поскорее.

— Ты цела?

Лис замычала и приняла сидячее положение – с четвертой попытки.

— Чтоб твоего Призрака гули в подворотне… Сложно пометку нарисовать?! Предвидел, ублюдок, что у него карту из-под носа уведут?! Пророк недоношенный! Где вы этих профессионалов-спасателей понабрали?!

— В подворотне, – выдала принцесса внезапно.

Потрогав отбитый в полёте локоть, Лис вздохнула.

— Шутишь?

— Я серьёзно.

— Ему с гулями любиться не привыкать, имеешь в виду?

Девчонка прыснула, и они расхохотались. Шутка к забавным относилась с натяжкой – глуповатая и прямолинейная, она бы вызвала суховатый смешок в ситуации попроще. На них, безусловно, сказывалось напряжение.

— Если тебе интересно, мы собираемся добраться до Тэмпля, – поделилась девушка отсмеявшись.

— Зачем нам в Тэмпль? Это – столица. Она захвачена революционерами, – спросила принцесса. В её голосе отчётливо звенело сомнение.

— Сними цветные очки. Сорния принадлежит революционерам. Везде владения Временного правительства.

— В столице их войска, – продолжила настаивать спутница. – Элерт перехватит нас на подходах. Проще затаиться на окраинах. Где-нибудь в горах. Я свяжусь с друзьями… Кто-то обязательно выжил… и… и мы…

— Что – вы? Пойдёте отвоёвывать империю? На их месте я бы бежала из страны или примкнула к Россу. Образцово-показательный пример есть. Катлер твой – важная птица, указания раздаёт, с лидером антимонархистов водится. Хорош друг, а?

Воцарилось молчание. Лис с кряхтением встала, потянула на ноги свою венценосную обузу.

— Ты не права, – выдала принцесса после возобновления их передвижений. – Элерт не переметнулся к Россу после революции. Доверие из ниоткуда не возникает. Они давно близки.

— Ближе некуда, – вставила Лис, припомнив пересуды патрульных об отношениях начальников.

— Он лгал отцу, – пропустила её замечание девчонка. – Лгал мне… Для капитана Тайного кабинета в империи секретов нет. Его и в измене не заподозрят: он расследовал преступления против короны.

У «плохих ребят» с алиби проблем не возникало. Лис-то растолковывать немудрёные истины не требовалось: сама варилась в котле теневого мира. О предательской натуре Катлера она додумалась без подсказок, заручившись наблюдательностью и скудными сведеньями от подвыпившего солдата элитной охраны.

Перебивать она, впрочем, не намеревалась. Речи девчонки сочились ненавистью к мужчине. До того возненавидеть было способно разбитое сердце.

— За решёткой я изводилась от переживаний за него. Мёртв! Сообщи мне кто, я бы не пережила. Мой рыцарь. Мой защитник. Человек, которого я любила.

Она истерически захихикала. Всхлипнула. Лис поджала губы и приказала себе не оглядываться.

— Сказать тебе честно? Известие о его смерти облегчило бы мои терзания. Неопределённость добивала… И, надо же, он жив. Мне не спокойнее. Вообще. – Она догнала Лис и засеменила сбоку от неё. От свечения глациалисов её улыбка превратилась в демонический оскал. – Я уничтожу его. В произошедшем виноват он. Он один.