Как я чуть не уничтожил соседнюю галактику

Потоцкая Мария

Дана лежала на заднем сиденье, и я не мог сосредоточиться на дороге, постоянно оглядывался на нее. Мне показалось, что прикус и форма носа у нее похожи на папины. Когда Дана мне писала, я был уверен, что она просто сумасшедшая, которая хочет моих денег. Сейчас у меня появлялось ощущение, что я был не прав. А ведь Дана предупреждала, что я пожалею об этом. Я совершил типичную ошибку сильных людей, которые считают, что незначительные люди не смогут причинить им вред. А ведь если бы я сразу потратил на нее столько денег, сколько

собирался заплатить Тайлору, все бы закончилось лучше.

Как она вообще попала сюда? Она была преступницей? Или, может быть, смертельно больной, и это было своеобразной эвтаназией?

Я остановился около телефонного автомата и позвонил Гиансару на работу. Только по вздоху на том конце провода, я понял, что трубку взяла Ботейн. Я хорошо изучил ее. Я сказал:

— Передай Гиансару, чтобы он немедленно ехал домой, чем бы он ни был занят. И если ты и на этот раз обманешь меня, ноги твоей больше не будет ни в моем доме, ни в моей компании.

Я повесил трубку, хотя планировал дождаться ее ответа. Наверное, я настолько торопился, что мои действия опережали мои мысли.

Прежде чем снова сесть за руль, я открыл заднюю дверь и поправил пальто, чтобы полностью прикрыть ноги Даны. Ее кожа была холодной, и я испугался, что она умирает. Еще я подумал, что я сделал только хуже, завернув ее в пальто. Раны могли инфицироваться. Но снять пальто я не решился.

Лишь подъезжая к дому, я осознал, что должен был ехать с ней в больницу. Но вряд ли я смог бы все объяснить. Было уже поздно. Я взял ее на руки и понес в дом. На этот раз она показалась еще легче, будто таяла на глазах.

Я положил ее на диван в гостиной и осторожно приоткрыл пальто. На ее руках были участки покрасневшей кожи, а кое-где пузыри, будто от жвачки, только желтеющие. Я не знал, что с этим делать. На ногах тоже самое, но там площадь ожогов была меньше. Я решился промыть их водой.

Потом я услышал голос Кассиопеи:

— Что здесь происходит?

Я промолчал, потому что это было слишком сложно объяснить. Мне даже не хотелось смотреть на нее, но, судя по источнику звука, она стояла на лестнице и не двигалась. Голос Кассиопеи заполнил все пространство, хотя она не кричала:

— Кастор, кто это?

Я не хотел рассказывать про «Горизонт событий», хотя и доверял ей. Поэтому я сказал информацию, которая могла касаться и ее.

— С высокой вероятностью, это наша сестра.

Либо из-за стресса я потерял способность адекватно воспринимать время, либо Кассиопея спускалась очень медленно. Каждый ее шаг отдавался в моей голове. Я даже стал различать, как шуршит ее платье. Кассиопея подошла к дивану и посмотрела на Дану.

— Тогда почему наша вероятная сестра полуголая обожженная и без сознания лежит у нас на диване?

Я повернулся к Кассиопее. Неужели она перестала быть на моей стороне? Ее лицо было холодным, как у мамы, а голос властным, как у папы. Кассиопея была как наши

родители, значит, она не могла меня предать, но могла мне помочь. Я сказал:

— Нужны долгие разъяснения. Ты можешь оказать мне услугу? Это срочно, когда ты это сделаешь, я тебе обо всем расскажу. Нужно достать сильное обезболивающее для инъекций. В моей телефонной книжке на букву «А» есть телефон аптеки, где могут это продать. Если нет, позвони Аину, он должен знать, как получить то, что нужно. Сделай это как можно быстрее. Если сможешь договориться, чтобы привезли сами, то встреть на машине в лесу или у ворот. Сюда не пускай. Ты знаешь, где деньги.

— Ты уверен, что не стоит вызвать скорую помощь?

— Да.

— Хорошо, Кастор, я сделаю это. И позвоню Гиансару.

— Не надо. Я уже звонил, он скоро будет.

Потом время наоборот ускорилось. Кассиопея действительно говорила по телефону, а затем очень быстро уехала. Я боялся, что Дана проснется. Потом звонил телефон, я не хотел от нее отходить, но это мог быть важный звонок. Звонил Процион:

— Все прошло хорошо!

Это означало, что газ подействовал так, как мы и предполагали.

— Но, мягко говоря, остались вопросы по поводу твоего ухода.

— С этим я разберусь позже. Мне нужно, чтобы ты нашел врача, который смог бы приехать ко мне домой, не задал бы лишних вопросов и не доложил бы об увиденном.

Я итак нарушил правила разговоров по телефону на важные темы, но как выразиться по-другому, я не знал. Мне не нравилось, как замедлилось мое мышление. Процион был еще более неосмотрительным. Он крикнул:

— Я что, по-твоему, бандит нуарного фильма, чтобы знать какого-нибудь подпольного хирурга-мясника?!

Я понял аналогию, которую он хотел провести.

— Нет. В таких фильмах бывший полицейский должен располагать подобной информацией с еще большей вероятностью, чем бандит.

Я повесил трубку и был уверен, что он сможет сделать то, что я прошу.

Я вернулся к Дане. Она все не просыпалась, но пульс у нее был. Потом, наконец, приехали Гиансар и Ботейн. С первого взгляда на Дану, Гиансар понял, что произошло. Он перевел взгляд на меня, насколько я понимал, его лицо выражало недоумение и злость. Значит, Ботейн ему до сих пор не рассказала об эксперименте на людях. Я сказал:

— Помоги ей до приезда врача.

Гиансар нашел в аптечке антисептик и бинты. Пока он занимался Даной, я рассказывал ему об эксперименте. Пока я умолчал о причине, по которой решил ее вытащить, но он, видимо, этого не заметил. Когда я закончил рассказ, я ожидал, что Гиансар будет говорить мне о том, как я чудовищно поступил, согласившись на эксперимент. Но вместо этого он повернулся к Ботейн, все это время державшейся в стороне:

— Почему ты мне не сказала?! Я делаю все для тебя, все тебе прощаю, но я не могу понять, зачем ты постоянно пытаешься уничтожить меня?!