Какая она, победа?
Шрифт:
правобережье Каиндинки. Шестнадцатая площадка — это почти створ.
Площадкой в Кара-Куле называли любой мало-мальски ровный клочок
земли, где могли разместиться какие-то объекты, строительные
подразделения, дома. Иные площадки отвоеваны у гор взрывчаткой,
бульдозерами, и все они наперечет. Теперь вот и у него площадка появилась,
персональная. Больничный стол.
Толя лежит на столе и смотрит на трещину. Прав главврач. Не пора ли
кончать с этими горами,
горы, а что это дает? Сам, как говорят, выше слесаря не поднялся. Жена,
дипломированный техник-геофизик, работает на складе ВВ, потому что
после каждой смены получает три свободных дня и, значит, лишнюю
возможность выбраться в горы.
Квартира — проходной двор. Одеваются тоже не поймешь как. Элю в
платье никто не видел: пуховки, штормовки, бриджи, брюки, да и есть ли у
нее платье?
Через пять-шесть месяцев он встанет на ноги. А что будет через пять-
шесть месяцев? Да, это будет август, парни пойдут на гору. Гена Курочкин
прислал письмо, их экспедиция планирует Победу сразу по нескольким
маршрутам. И не только Победу. Не только москвичи будут в экспедиции,
приглашаются и они, «киргизы», та же четверка, что в 1968 году. Уже
составлены списки, в них фигурирует Толя Тустукбаев, Володя Кочетов,
Женя Стрельцов и он, Балинский. Так что готовься, Тоха, впереди Победа.
Готов!
9
СКОЛЬКО ВЕСИТ СОЛЬ!
А ведь он в самом деле начал готовиться к Победе. Даже на Кашак-Су
сходили для начала. Кашак-Су — это в Ферганском хребте, километрах в
сорока от Кара-Куля, за Березовой рощей. Гора простенькая даже с севера, но
только не в феврале. Снегу оказалось столько, что к шести вечера они с Элей
едва-едва выбрались под предвершинные скалы, а всю группу пришлось
оставить вовсе под гребнем. Да и сами до вершины не дошли, хотя остава-
лось не больше ста метров. Прикинули, не получается по времени, ну и
отказались. По своим следам быстро скатились к группе, повели ребят вниз.
Уже в сумерках из-под ног ушла небольшая лавинка, впрочем, достаточная
для того, чтобы кто-то от неожиданности охнул, а недовольная воркотня
сторонников борьбы до победного конца заметно поприутихла. Но внизу, у
костра, когда штормовки перестали звенеть, а шнурки ботинок стали гнуться
и поддаваться рукам, воркотня началась снова. Перешла в дискуссию. О том,
что такое смелость. О том, где благоразумие переходит в трусость.
Высказывалось недоумение, дескать, как это так, называются мастерами
спорта или там кандидатами
Центральном Тянь-Шане, а перед такой пустяковой вершиной спасовали, а?
Балинский отмалчивался. Для себя он решил эти вопросы пятнадцать
лет назад. Но новички ждали ответа, и Балинский скучным голосом начал
проводить воспитательную беседу. О том, что пустяковых вершин не бывает.
Что большинство несчастных случаев приходится именно на такие вот
«пустяковые». Что восхождение было учебным, и главная цель достигнута. В
пятницу тренировка, и ему не очень бы хотелось, чтобы кто-то пришел на нее
с обмороженными ногами. Жареных альпинистов ему видеть как-то не
приходилось, а вот помороженных сколько угодно!
В пятницу, 27 февраля, сразу после работы собрались на тренировку.
Собственно, это и было началом регулярной подготовки к лету 1970 года.
Немного побегали. Принялись «вешать соль». Очень неплохое упражнение
10
для брюшного пресса, плечевого пояса, для спины. А если еще «уголок»
сделать да носки оттянуть, как на перекладине, да. .
Черт возьми! Елки-палки! Ну почему так упорно, так систематически, из
года в год не везет?!
ЭТО НЕ БЕДА
Из года в год? Ну это, наверное, сильно сказано, хотя в прошлом году
ему действительно очень не повезло. Он запросто мог бы жетон мастера
спорта заработать, если б в Каракол поехал. Люди за траверс третье место
получили, бронзовые медали привезли. А это шесть баллов, те самые,
которых ему недостает до мастерского звания. . И ведь хотел ехать с
ребятами, тем более что Эля тоже шла на траверс! Что говорить, он
обязательно был бы с ними, если б не тот нелепый срыв!
Альгис виноват! Ага, вот кто виноват, Альгис! Толя был дома, поил
чаем заглянувших на огонек гостей, когда уже поздно вечером в дверях
появился Альгис Видугирис, сразу же и без всяких извинений перейдя к
делу. Он снимает фильм... Да, художественный. Это будет фильм... Словом,
Чоро — это такой человек. Все люди как люди, а этому, видишь ли,
интересно, что там, на скале, блестит. А скала высокая, даже Чоро — на что
уж охотник и по горам привык ходить, — и тот подняться не может. И он
строит лестницу. Лестницу в небо! Он забивает клинья в скалы, вяжет
перекладины и лезет, лезет вверх! Но лестница рушится, Чоро падает, да и на
той скале ничего, кроме птичьего помета, нет, понимаешь! Черт с ним, все