Какая она, победа?
Шрифт:
А потом было вот что. Вскоре после грозы. Работал на своей скале,
понадобилось попасть на узкую полочку, которая была чуть ниже, метрах в
двух, на другой стороне расселины. Он, в общем, осторожен в горах, когда
других ведет. На «вы» с горами. А когда один остается, случается, и на «ты»
перейдет, чего уж там! Была страхующая веревка. Были грудная обвязка и
схватывающий узел. Ослабил узел, взялся за веревку и прыгнул. На полочку.
Должен был попасть.
Опустить руки? Довериться схватывающему узлу? Но метров пять уже
«просвистел» по основной веревке, вдруг репшнур пережгло? Нет, нельзя
руки разжимать, руки должны вытерпеть!
Он прожег до кости ладони, оставляя на веревке кожу и кровь. Но
пальцы не разжал. Встал на ноги, замахал руками — это пришла боль.
Подоспели ребята. Решили, что Балинский показывал «класс», и поспешили
выразить восхищение. Увидев руки, охнули, бросились за аптечкой и извели
все запасы бинта.
— Это не беда, — только и оставалось сказать Балинскому, — так, что
ли, Альгис?
А сам страдал. Не только от боли. От досады, от злости на себя, на
«невезуху», на то, что «пропало лето». Работать нельзя, он изнывал от
безделья, а возвращаться в Кара-Куль тоже не имело смысла, да и стыдно:
отличился! Лучше бы уж поехал в экспедицию. «Мастера» бы выполнил!
Ему, собственно, безразлично, мастер он или не мастер, но других это
почему-то живо интересует. Дескать, сколько лет занимается, а все кандидат.
14
Может, это потолок для него? Предел? Надо бы их разубедить. Тем более что
нет в этом никакой проблемы. Шесть «пятерок» нужно для мастерского
звания. А у него их двенадцать. Ему баллов не хватает. А для высоких
баллов, присуждаемых за участие в первенстве, мало сделать хорошее вос-
хождение. Надо, чтобы еще немного и повезло.
ВАНЯ МОРОЗОВ
— Кто здесь Тоха? А, это вы, Балинский? К вам. Только на минуту. И
вообще Яшар Газиевич сказал, что если эти хождения не прекратятся. .
Интересно, что будет, если хождения не прекратятся? А ведь они не
прекратятся, только начались. Еще не все знают, что Балинский спину
сломал, но ведь узнают! А прийти есть кому, шесть лет на стройке,
назнакомился. Бушман как-то подсчитывал — человек шестьсот прошли
через курсы скалолазов. А готовили кто? Володя Аксенов да они с Элей. Есть
крестники. Успевай, нянечка, дверь открывать.
Нянечка отступает в сторону, в дверях появляется Морозов. Ваня хмур,
озабочен, то и дело
не по себе. Он все еще считает себя виновным в случившемся, а когда Ваня
волнуется, его прибалтийский акцент становится заметней. Он из Риги.
Работал монтажником на рижских стройках, занимался альпинизмом. Когда
в газетах замелькали названия Нурека, Ингури, Нарына, решил ехать. Куда?
Конечно, в Киргизию. Тянь-Шань! Этим все сказано. Ведь там Хан-Тенгри!
Пик Победы! Мраморная стена!.
Ваня приехал в Нарын. И тут только обнаружил, что город Нарын и
ударная комсомольская стройка на Нарыне далеко не одно и то же. Именно
далеко — километров восемьсот, если ехать машиной вкруговую через
Рыбачье и Фрунзе, огибая чуть ли не весь Тянь-Шань. В Нарыне строили
другую станцию, совсем небольшую по сравнению с Токтогульской, хотя
тоже среди гор, в диком, сумрачном каньоне реки Ат-Баши. А вокруг было,
15
раздолье Внутреннего Тянь-Шаня, не тронутое ни альпинистами, ни ту-
ристами, населенное чабанами, геологами да охотниками — ходить да
ходить!
Так рижанин Морозов попал на строительство Атбашинской ГЭС,
известной разве что в Киргизии, да и то не всем. Он навешивал трапы, чтобы
люди могли подняться в труднодоступные места створа, обирал скалы от
ненадежных камней, а в свободные дни отправлялся в горы, благо они
вставали сразу за крайними бараками. Единомышленников не было. Хотя
основное
население
поселка
и
составляли
так
называемые
«вольнохожденцы», никакой романтической тяги к вольному хождению по
окрестностям они не проявляли. «Дались эти горы! Век бы их не видеть».
И Ваня ходил один. Пока, наслышавшись о Кара-Куле, не затосковал.
Он все чаще стал думать о переезде, но уволиться было трудно, почти
невозможно. Просьбы о переводе в Кара-Куль воспринимались как
дезертирство с трудного участка. Перебраться удалось только через год, да и
то со скандалом. Воспользовался командировкой. И когда увидел
Токтогульский створ, стену левого берега, задания, которые выполняют
скалолазы участка освоения склонов, в Ат-Баши не вернулся. Ладно, он
согласен ходить в дезертирах, если только по таким спецзаданиям.
С Балинским познакомился просто. Даже не вспомнить как. Тем более
что Балинский не из тех счастливых людей, которые очаровывают с первого
взгляда. Не всем нравится он и со второго. Что ж, Морозов приехал не ради