Какая она, победа?
Шрифт:
это не беда. . Кстати, неплохое название для фильма, а? «Это не беда!» Как
считаешь?
Альгис уговорил. Во-первых, потому что это был Альгис. В Кара-Куль
вдоволь поездило разного репортерского народа, но все это были рыцари на
час, на день, на неделю, а Альгис Видугирис, оператор и режиссер студии
«Киргизфильм», считался своим. Он много снимал на створе, подолгу жил в
11
Кара-Куле, всех знал. А все знали Видугириса.
за умение работать, за готовность в любое мгновение в каске, в потрепанной
кожаной курточке, с камерой и поясом для страховки лезть по стене,
болтаться в воздухе над Нары-ном, плыть по Нарыну на самодельном плоту,
лишь бы только снять картину так, как хочется и как еще никто не снимал.
И тогда Альгису понадобился Балинский. Скалу Альгис нашел где-то в
ореховых лесах близ Сары-Челека, в Арките. И вот нужен человек, кто смог
бы построить на эту скалу лестницу. Лестницу в небо. Разве это не по части
Балинского? И еще нужно поработать дублером. Поиграть в Чоро. В
браконьера. Полазить по крутизне. Свалиться в речку. Словом, возможности
большие. Впрочем, обычные для каскадера. Вот еще одна профессия будет, а,
Толя? По рукам?
Что ж, Толя согласился. Для Альгиса. Ну и для себя, конечно. Его всегда
незнакомое дело влекло, а тут само в руки просится, можно и глянуть. Одно
смущало. В июле сборная киргизских альпинистов шла на траверс
четырнадцати вершин хребта Терскей Ала-Тоо, и этот маршрут был заявлен
на первенство страны. Но Альгис к июлю обещал эпизоды со скалой отснять,
и, таким образом, все складывалось как нельзя лучше — Толя успевал.
Кого-кого, а Толю Балинского никак в излишней доверчивости
упрекнуть нельзя: и хмыкнет в ответ на самые клятвенные обещания, и
коэффициент соответствующий введет, поправку на «ветер». Но тут и его
коэффициентов не хватило — не знал он киношников! Даже Альгиса Ви-
дугириса. Пылало лето. Плавились на вершинах Терскея июльские снега.
Терпеливо одолевали «бронзовый» маршрут товарищи по сборной, а он,
Балинский, жарился, как шкварка, на макушке раскаленной конгломератовой
скалы в Арките и, чертыхаясь, в который уж раз кричал:
— Так, что ли?
В руках у Толи большое зеркало. Он должен направить солнечный
зайчик точно в объектив кинокамеры. Кинокамера и Альгис находятся в
зарослях на дне ущелья, в котором, наверное, куда прохладней, чем здесь, на
12
солнцепеке. Ну киношники! Сначала просили только навесить лестницу!
Только залезть на скалу! Только затащить зеркало, только немного
посветить, кто еще это сделает? И все
дубль, а конца им нет. То солнце справа, а нужно слева. То солнце слева, а
нужно справа. То нет облачка. То есть облачко. То тайганы охотника Чоро
разленились и не хотят бежать. А если бегут, то совсем в другую сторону. А
потом и вовсе сбежали, и их никак не найти, и без них нельзя, ведь начали
снимать именно этих собак. Ассистент режиссера в слезах. И это самые
натуральные слезы. А Альгис невозмутимо покуривает возле камеры, и, пока
облачко не передвинется так, как того требует композиция кадра, Альгис
мотор не включит. Время идет, в небе штиль, облачко дрейфует на месте.
Толя чертыхается, встает, поднимает зеркало над головой и, убедившись, что
за ним наблюдают, швыряет зеркало вниз.
Эхо разносит объединенный вопль съемочной группы. Ведь другого
зеркала нет, и, значит, сегодня работа сорвана. Кто хватается за голову, кто
ввинчивает окурок в трещину скалы, а Толя доволен. Нет, отыгрался. Отвел
душу. Это вам за сроки, за сорванный траверс, за то, что без меры гоняли по
этой конгломератовой стене, наверное, полагая, что для Балинского это как
семечки грызть. А он, Балинский, тоже не муха, ему, как всем, не так и легко
по потолку прогуливаться. Да и перфоратор не детская погремушка. И скала
вон какая, за что ни возьмись, сыплется, каждую опору нужно сделать:
забурить шпур, забить деревянную пробку, забить стальной анкер, подвесить
лесенку. Ту, которая вам нужна... Как иначе?
— Так, что ли? — снова кричит Балинский. Группа вскакивает на ноги.
Альгис сдвигает кепочку на глаза, а Балинский с безразличным видом
направляет в объектив камеры предусмотренный сценарием солнечный
зайчик, Альгис ничего не понимает. Откуда зеркало? Ведь Балинский его
раскокал, вон осколки блестят! У подножия!
Балинский смеется. Злая, конечно, шутка, да как было удержаться? Даже
зеркало ради этого другое нашел. Наверх не поленился захватить. Кстати, что
13
за примета, если разбить зеркало? Что за знак неба — сухая гроза? Ну и гроза
была в Арките! Никогда такой не видел. Такие черные, такие грозовые тучи,
вот, думал, ливень будет, все зальет! А ни капли. Только молнии. Одна
померкнуть не успела, бьет другая, так бьет, что кажется — горы горят. И
гром, да такой, хоть пятый угол ищи. . Угол не угол, а к перфоратору
бросился. Тот на стене висел. Снять, швырнуть куда-нибудь понадежнее:
ударит молния, чем работать?.