Какими мы были
Шрифт:
— Поступлю ли? — спросил он с лёгкой улыбкой. — Ты помнишь пророчество, Эртур? — Молчание его друга ответило на вопрос. — Я живу для пророчества. Исполнить его — мой долг. Ещё когда я был ребёнком, я сделал это своим долгом, который нужно выполнить. Все мои безумства были ради этого. Из-за него я обидел Элию. Она дала мне двоих детей, когда я требовал трёх. Лианна, она…
Размышляя над этим сейчас, брак Рейгара с Лианной был одним из тех, что заключают между собой высокорождённые мужчины и женщины. Короновав её в Харренхолле, он положил начало альянсу. Письма, которые он слал ей около года, укрепили этот альянс. Когда ему сказали, что Элия не сможет больше
Но, конечно, к тому времени Джон остался единственным. Двое других превратились в пепел.
— Она любит тебя, — сказал Эртур нехарактерно мягким голосом для столь экспрессивного человека.
– Я не претендую на любовь к королеве, но нет никаких сомнений в том, что она тебя любит.
— И я люблю её, — сказал Рейгар. — Но этого недостаточно.
— Достаточно, — резко ответил Эртур. Повернувшись, Рейгар увидел на его лице смесь мягкости с гневом, уважения — с презрением. — Если бы Элия была моей женой, я был бы доволен любым количеством детей, что она бы дала мне. — Рейгар не смог удержаться от удивления его смелости. В самом деле, если бы мир был совершенен, Элия принадлежала бы Эртуру. Но честь и белые доспехи удерживали его от этого.
— Ты не то, что я, — сказал Рейгар с оттенком печали. — На твоих плечах нет груза пророчества.
— О чём Вы говорите? — спросил Эртур, поколеблясь, что не осталось незамеченным Рейгаром.
— У дракона должно быть три головы, — ответил Рейгар. — Вот о чём я говорю.
Двое мужчин смотрели на звёздное небо в этом скорбном месте словно в поисках ответов. Между ними вновь повисло молчание, и воздух был наполнен сожалением.
— Я должен знать, — через какое-то время заговорил Эртур; его голос охрип то ли от долгого молчания, то ли от невыразимой печали. — Почему это пророчество так важно для Вас?
— Справедливый вопрос, — ответил Рейгар. — Потому, что я хочу, чтобы меня помнили.
— Помнили в чём? — спросил Эртур, всё ещё не понимая.
— Как великого короля, — ответил Рейгар. — Великого человека. Отца рода великих героев.
— И это стоит всего этого? — спросил рыцарь, словно надеясь удержать его в последний раз.
— Стоит.
Пророчество и наследие. Выполнив первое, он достигнет второго. Через это он станет вторым Эйгоном Завоевателем — героем на века; тем, что видел своё предназначение и достиг его лишь своей собственной решимостью. Рейгар уже вёл войну, дабы добыть славу; теперь, чтобы достичь её, он будет сражаться по-другому. Это будет война не запёкшейся крови и смерти. Это будет война, где единственными пострадавшими будут чувства; где будет несколько необходимых жертв и ни одной случайной. Она будет подконтрольной, обдуманной, управляемой. Она может быть кратковременной или же длиться всю жизнь.
— Мне очень жаль, Лиа, — прошептал он Полярной звезде, ярко сияющей над ним. Рейгар не знал, за что он извинился. За то, что уже произошло или за то, что должно было скоро случиться? Он только знал, что никакое количество извинений не сможет залечить эту рану; никакое количество поцелуев не сможет растопить лёд; что все его медовые речи в этом деле бесполезны.
Это была его вина, и Рейгар признавал это. В один день всё это загладится.
________________________________
Он
— Не могли бы Вы оказать мне честь прогулкой в садах, миледи? — спросил он, сверкнув лёгкой улыбкой, отражающей её собственную.
— Конечно, Ваша Милость, — пропела она, и Рейгар мог услышать дрожь в её голосе.
Такая милая девушка, задумался он, сосредоточив взгляд на её манящих розовых губах. Всё, о чём мог думать Рейгар, находясь рядом с ней, это то, как мила она и нежна, как невероятно похожа на королеву. Возможно, было неправильным получать удовольствие от того, что он просто должен был выполнить, как задание, но он ничего не мог с собой поделать. Многое в этой девушке было, за неимением лучшего слова, совершенно.
— Я написал песню, когда был далеко отсюда, — сказал он ей, привлекая всё её внимание. — Вы послушаете её сегодня вечером, за ужином?
— О да, Ваше Величество, с нетерпением буду ждать, — сказала она с восторженным кивком. — Но я должна спросить: Вы правда человек слова, как говорят? — Она проказливо улыбнулась, что в сочетании с блеском её глаз заставило её казаться совершенно озорной.
— Конечно, миледи, — ответил он.
— И Вы относитесь серьёзно к своим клятвам?
— Очень серьёзно, — ответил он, положив руку на сердце. Она хихикнула на это.
— Тогда пообещайте, что споёте мне песню за ужином сегодня — пообещайте, или я не покажусь на нём.
— Я обещаю, миледи. Клянусь Старыми богами и Новыми.
— Что ж, отлично. Я буду считать секунды до ужина. — Она взяла его за локоть, и они продолжили прогулку.
Всё шло хорошо, как он и предсказывал. Но это была простая часть. Труднее лгать в другом деле, том, что ближе к его сердцу и более дикому. Женщина, которую сейчас он вёл под руку, может быть милой и послушной, но Лианна — нет. Он не приходил к ней с момента приезда. Может, чтобы отсрочить неизбежное, но это была также и милость к ним обоим, чтобы они не страдали. Он увидит её позже. Позже он займётся ей.
Пока он имел дело только с мягкими речами и нежными прикосновениями Серсеи Ланнистер.
========== Лианна IV ==========
Почему он уехал? Почему он ничего не сказал, хоть что-нибудь? Что она сделала?
Она силилась отгадать, и это чуть не доводило её до безумия.
Лианна не знала, как долго она была в своих покоях. Это уже не имело значения; время не шло, как обычно, когда здесь не было Рейгара. Час мог длиться секунду, а секунда — год. Это было неправильным, запутанным, ужасающим.
Она держала шторы закрытыми, чтобы не иметь возможности определять время по солнцу. Она оставалась в той же сорочке, кремовой, из шёлка, и не меняла её. Мытьё стало неважным; содержать волосы в порядке стало непосильной задачей. Она ела раз в несколько дней, когда голод приводил к опустошающей боли в животе. Она не могла спать, в страхе перед… она не знала, перед чем. Лианна могла только лежать в постели и ждать, ждать чего-то, кого-то, кто бы пришёл и спас её. Ибо даже сквозь закрытые двери она слышала их шёпот: волчья сука, бесплодная шлюха, северная потаскуха. Ни на что не годная, кроме как раздвигать ноги перед королём и давать ему детей, которые умирают, прежде чем смогут открыть глаза. Но была ли она действительно виновата в этом? Где-то, в потёмках своей души, она знала, что могла. Здесь ядовитый воздух. Ей нужно уйти отсюда.