Калейдоскоп (сборник)

Саражина Татьяна

Умка и Фунтик сразу сдружились, как сразу и поступают все дети, и человеческие, и не относящиеся к ним. Шаловливый Фунтик подбивал Умку на всякие проказы, придумывать, которые он был мастак. То в цветочный горшок залезут и выгребут оттуда землю на пол, то разобьют что-то из посуды. А еще Фунтик принес нам большой «подарок» вместе с собой. Этот его странного цвета нос был как раз проявлением чудо болезни – стригущего лишая, который катовал и нас с мужем, и котов в течение полугода. Визиты ветеринара стали для нас постоянными. Мы еле справились с заразой.

«Под раздачу» попал и третий кот, совершенно незапланированно появившийся у нас, спустя несколько недель после появления

Фунтика. Он просто зашел к нам в дом, как – будто все время там жил. Мы просто не смогли его выгнать. «Где два, там и три», – подумали мы. Был он того же возраста, что и Умка с Фунтиком. Самый обыкновенный, так сказать, обычного уличного «разлива», полосатый, с короткими кривыми лапами, был он все же ладненький и крепко сбитый. Ходил очень мягко, с присущей хищникам грацией, за что и был назван – Барсом. А ласкательно – Барсиком.

Коты друг в друге души не чаяли, спали, эдакой, разноцветной «кучей». Не сразу и поймешь, где чей хвост или лапа. Но такая любовь длилась недолго. Как только они повзрослели, стало видно, что в этой компании два лидера – Умка и Барсик. И уступать лидерство никто не собирался. Фунтик на эту роль не претендовал – был далек от этого, как будто прилетел с другой Галактики. Стал он шикарным дородным котищем, весом килограммов, эдак, шесть-семь. С сияющей на солнце шерсткой и таинственно мерцающими изумрудным блеском глазами, он мог часами не сводить с нас глаз, казалось, что ему открыто что-то не доступное для нас. За что и получил свое второе неофициальное имя – Аватар. Был он «верхолазом». Если и надо было срочно найти кота, мы его искали на шкафчиках, на шкафах, полочках и холодильниках.

Умка, повзрослев, превратился в прекрасного вальяжного кота-барина, с величественной поступью. С желтыми, какими-то драконьими, изумительного разреза, глазами. Он обладал скверным, характером. Ревнивец и собственник, никого не хотел видеть рядом с нами, то и дело, заявляя свои права на нас. Вступает в схватку с Барсом, чем приводил нас в страшное расстройство, ведь оба же свои – любимые. Но бывал и очень нежным, сочетая в себе такие разные качества. За свой неуемный характер получил второе имя – Карабас-Барабас.

Барсик же, став взрослым котом, проявил себя отличным бойцом, отважным и беспощадным. Не боялся никого и ничего. За что и был награжден вторым именем – Батый.

Котам нашим было уже по три года, когда в доме появился совершенно не ожидаемый кот. Пушистого, тоже, как видно по «пушистости», ангорской породы котенка, рывшегося в пищевых отходах у нас во дворе, было так жаль, что мы не устояли. Участь его была предрешена. Он получил у нас кров, ну и стол, разумеется. А что касается его клички, то тут и думать нечего было. Был он ярко-рыжим, то есть – рудым по – украински. Вот и стал Рудольфом, Рудиком, значит. Стал он для нас настоящей находкой, источником ежедневной радости, так как обладал поистине прекрасным добрым нравом, был назван вторым именем – Солнечный Лучик. Он согревает нашу жизнь, наполняет ее радостью.

Дом у нас очень большой, всем хватает в нем места: и приезжающим в отпуск старшему сыну с его детьми, а нашими внуками, младшему сыну, наезжающему время от времени в отчий дом, и нашей «хвостатой» команде! Вот так и живем мы большой дружной семьей.

Обманули…

В то время мне было года три-четыре. Наша кошка, не помню уж за давностью лет, как ее звали, летом окотилась. Она явила свету трех исключительно красивых создания. Котята были такими тепленькими, пушистыми и милыми, что я не спускала их с рук. Целыми днями я была рядом с ними, забывая, порой, даже поесть. Незаметно пролетел месяц. Однажды, проснувшись, как

всегда, я побежала к ним, и… не нашла. Оказывается, пока я спала, котят отдали в хорошие руки. Горю моему не было предела! Я плакала так сильно, что лицо мое опухло от слез. Понурившись, брела я по двору, ничего мне было не мило. Бабушка моя во дворе стирала в корыте белье, вся уйдя в работу. Глаза мои остановились на ней. И вдруг шальная мысль пришла ко мне в голову. Слезы вмиг высохли. Забрезжила надежда… Я подобралась поближе к бабушке.

– Бабушка, а ты можешь рожать?

– Ну, да, – задумчиво отвечает бабушка.

– Ты же говорила, что родила мою маму.

– Да, да, – отмахивается от меня бабушка.

– А котят ты тоже можешь родить?

– Ну, что ты ко мне пристала, видишь некогда мне, занята, – отвечает бабушка, думая о чем-то о своем.

– Так я подожду?

Кивок. Я сажусь на землю, упираю локти в колени, руками обхватываю лицо. И начинаю ждать. Спустя полчаса, опять спрашиваю:

– Бабушка, ты скоро? – а самой не терпится ощутить в своих руках приятно пахнущие бархатные теплые комочки.

– Да сейчас, сейчас, какая нетерпеливая! – в сердцах отвечает бабушка.

Я опять жду. Вот, наконец, стирка закончена. Я, с сиянием в глазах, подхожу к бабушке:

– Ну, давай!

– Чего давать?

– Ты же закончила стирать, теперь… рожай.

Тишина. Недоумение на бабушкином лице.

– Кого рожать? – не понимает она.

Я, с трясущимися губами, уже что-то начинающая подозревать, тихо говорю:

– Так котят же…

Опять тишина. А потом оглушительный хохот. Бабушка так смеялась, что слезы текли из ее глаз. Из моих тоже, только не от смеха… От страшной обиды. Обманули…

Оконфузились…

Мы опять в очередной раз поменяли место жительства. На этот раз предстояло нам жить в Армении. Муж мой, офицер, получил приказ о назначении его заместителем начальника политотдела Ленинаканской дивизии. Обосновавшись на новом месте, и устроив своих мальчишек кого в школу, а кого в детский сад, я устроилась на работу. Место для меня нашлось на заводе, производящем аналитические приборы. Каждый раз, устраиваясь на новую работу, приходилось мне осваивать новую для себя специальность. По образованию я электрофизик, а специализация – электроакустика и ультразвуковая техника. Но, поскольку, специальность у меня не такая уж ходовая, приходилось браться за любую техническую работу.

На этот раз мне предстояло работать инженером-конструктором. Я не печалилась, так как в политехническом институте, который я закончила, мы проходили курс теории машин и механизмов (ТММ) и сопротивление материалов (сопромат). Это значит, – мы много чертили. Предстоящая работа была мне понятна и близка. Коллектив нашего конструкторского бюро был многочисленным. Со мной насчитывалось тридцать пять человек. Из них всего четверо были русскими. Остальные – армяне. Поскольку мужа моего после института отправили служить в Закавказский военный округ, мы все время жили среди лиц другой национальности. Переезжали из одной республики Закавказья в другую. Я всегда придерживалась такого мнения: если ты живешь среди другого народа, то обязан понимать его язык и уважать его обычаи. Всегда старалась я поскорее научиться понимать и разговаривать на языке народа той, республики, на территории которой мы проживали. Так, влившись в армянский коллектив, старались мы, русские, уважать его традиции. Армяне тоже – христиане. И, если и были какие-то отличия в обычаях, то – небольшие. В коллективе сложились свои многолетние традиции. А следуя поговорке «в чужой монастырь со своим укладом не лезь», мы тоже придерживались всех правил.