Калейдоскоп (сборник)
Шрифт:
Когда Славику только исполнилось шесть лет, я обнаружила, что у него стала держаться невысокая температура – 37,1 градусов. Это был непорядок. Это значило, что где-то идет воспалительный процесс, который необходимо было потушить. Конечно, первым делом приходило в голову, что температуру дает хронический тонзиллит. А вдруг и нет? Я должна была обследовать ребенка, чтобы что-то не пропустить. Боялась, что вдруг воспалены лимфатические узлы, тем более, что Слава уже болел лимфаденитом в более раннем возрасте. А это не шутка. Да и педиатр настоятельно рекомендовала обследование. «Это не долго – говорила она, – в амбулаторных условиях всего обследования не сделаешь, всего недельку полежит в
Я решилась. «Возьму недельку отпуска за свой счет», – думалось мне. Но… не тут-то было. Мне в категорической форме было отказано. Увольняться с работы из-за одной недели, а потом опять долго искать работу я не могла. Не работать, а сидеть дома – не позволяло финансовое положение семьи. Да и расходы в связи с предстоящим «собиранием» ребенка в школу были огромными. Тут тебе и школьная форма, книги-тетради, дорогущий портфель и т. д..
И мы с мужем, посовещавшись, решились положить сына на обследование одного. Речь ведь шла не о больном ребенке, а только об обследовании. Другого выхода у нас просто не было.
Так и сделали. Славик лег на обследование в больницу. В шесть утра я уже кормила его на скамеечке в больничном дворике, пока еще пустом из-за раннего часа. Был конец мая. Погода стояла прекрасная. Я приносила, заранее обговоренные с ним, вкусности, а поесть вкусно мой мальчик любил. Покрутившись на работе, летела к сыну. Благо, хоть отпускали пораньше.
Наш мальчик был исключительно самостоятельным. Никого не боялся и никого не стеснялся. Утром медицинские сестры водили его на сдачу всяких анализов. Следовали осмотры разных специалистов. Он бодро отвечал на все их вопросы. Потом ему оставалось немного перекантоваться до моего прихода, а уж я была до позднего вечера, пока остальные обитатели палаты не начинали укладываться спать. Читать он уже умел, так что не скучал и до моего прихода. Я приносила ему интересные книги из библиотеки, куда он уже был записан и был одним из самых активных читателей, о чем свидетельствовало его фото на доске почета. Да и дома у нас была прекрасная подборка книг, мы денег на это не жалели, ведь надо было формировать нормальное мировоззрение сына с раннего возраста. Взрослых соседей Славы просила приглядывать за ним, на что они с удовольствием соглашались. Им нравился общительный и вежливый ребенок.
Подходила к концу неделя пребывания Славы в стационаре. Результаты всех анализов были получены. Отпросилась пораньше с работы и поехала в больницу. В этот день собирался консилиум врачей, и они сообща ставили диагнозы больным, поставить которым диагноз было не просто. Спеша, открываю дверь больницы и сразу же натыкаюсь на своего ребенка, который важно куда-то шествует. Я бросилась к нему обниматься, а он с серьезным выражением лица отстранил меня, сказав, что ему некогда, что его ждет профессор и пошел дальше. А я так и осталась стоять с открытым ртом и удивлением на лице. Я поэтому и пришла пораньше, чтобы вместе с сыном попасть к этому известному профессору. Но, как оказалось, родители должны были зайти позже. И я ждала, когда меня позовут. Зайдя к нему, услышала, что ничего серьезного, слава Богу, врачи у нашего сына не нашли. Анализы хорошие, немного повышена РОЭ (реакция оседания эритроцитов), а, в целом, – они посчитали его здоровым. А температуру дают, (как они предположили) – лимфатические железки, и помочь тут может только горный климат. И никаких лекарств.
Муж в то время служил в штабе округа в городе Тбилиси. В горах находился пионерский лагерь для детей офицеров и военнослужащих штаба округа. Это был населенный пункт под названием – Манглиси. В лагерь принимали детей, начиная с семилетнего возраста.
Как раз начинался заезд на первую лагерную смену. И вот уже мы с собранными, в соответствии со списком вещами, стоим в гудящей толпе таких же пап, мам, бабушек, отправляющих своих детей в лагерь. В положенный час (военные все же!), вереница автобусов в сопровождении милицейских машин с мигалками в авангарде и арьергарде колонны, двинулась в путь.
В Тбилиси просто ужасный климат. Летом стоит совершенно жуткая жара с очень высокой влажностью воздуха, что переносится людьми плохо. Бедные люди просто плавятся в своей одежде. Кожа постоянно мокрая, одежда прилипает к телу. Буквально, спустя пару минут после душа, опять можно лезть под него, так как, тело и одежда опять мокрые. Летом в Тбилиси одно спасение – метро. Только там можно немного охладиться.
Выехали мы в очень жаркий день. Дышать было нечем. Все усугублялось еще и тем, что мы с сыном, к сожалению, подвержены «морской болезни». Нас укачивает, буквально, с первых метров пути. Я держалась изо всех сил. Не хватало такой взрослой тетке пользоваться полиэтиленовым мешочком. А Славик вовсю пользовался. Он вообще не отрывался от него. А дорога, как назло, петляла и петляла. Кто укачивается, тот знает, что предпочтительнее прямая дорога, а когда начинаются виражи, то, пиши – пропало. Виражи вестибулярный аппарат не выносит. И жестоко мстит своему хозяину.
Но, чем выше мы поднимались, тем прохладней становился воздух, отступала духота, тело перестало мокреть. Воздух наполнялся хвойным ароматом. Все «прилипли» к окнам, за исключением нас. Нам было чем заняться. Нам как-то было не до красот. Мы с ним только мечтали, чтобы пришел конец нашей дороги. Наши со Славиком лица ничуть не отличались по цвету от проносившихся мимо сосен. Дети и взрослые вокруг радовались путешествию, гомонили, кушали фрукты, конфеты, печеное. Только у моего сына шел обратный процесс. Желудок возмущался. А эти запахи только усиливали тошноту.
И вот, наконец, к нашей великой радости, мы въехали в Манглиси, спустя каких-то четыре(!!) часа. Выгрузившихся из автобусов ребят, быстренько разобрали, встречавшие колонну машин, воспитатели лагеря. «Рассортировали» их по возрасту, и каждый воспитатель повел свою группу к павильону, в котором им предстояло жить. Родственники табуном шли следом. За каждым ребенком закрепили койку, и повели, уже построенных парами, детей обедать.
Лагерь стоял посреди хвойного леса. Каждый павильон был окружен высоченными соснами. Красота неописуемая! Такую я видела лишь на картинах Шишкина. Воздух, напоенный хвойным ароматом, кружил голову. Он точно был целебный. Мне и Славику как-то сразу полегчало. Цвет наших лиц изменился, если не на розовый, то, точно, ушел от зеленого оттенка. Дети, пришедшие после обеда, были довольны, – их вкусно покормили. Даже Славик, измотанный морской болезнью, хорошо поел, по его словам.
Родителям пора было ехать в обратный путь. Сердце сжималось: «Как оставить его? Ведь увижу только в следующее воскресенье, то есть через неделю». Слава, видя мое состояние, – успокаивал меня, что, мол, все будет в порядке. Я понимала, что этот чудесный воздух, особый микроклимат оздоровят моего ребенка. С тем и поехала назад в Тбилиси тем же караваном автобусов, что вез нас сюда. И опять был долгий путь вниз. Ехали, правда, уже не четыре, а три часа, так как скорость можно было прибавить, ведь, ехали уже взрослые люди.