Калейдоскоп (сборник)
Шрифт:
Неделя пролетела, как один день. Я была сильно загружена на работе, надо было отрабатывать все мои «отпрашивания» в больницу, а вечерами наваливалась тоска по сыну. Потихоньку готовилась к выходным. Покупала подарки, придумывала, чем бы вкусненьким угодить.
А в воскресенье с раннего утра уже тряслась в рейсовом автобусе с внушительной сумкой. Взяла чистую смену всевозможных вещей, так как, высоко в горах было прохладно, особенно по вечерам. Приехав в Манглиси, пешком дошла до лагеря, – это довольно большое расстояние. И вот стою перед воротами. Они закрыты, а я одна. Приехала раньше всех родителей. Внутрь не пускают, лишь спросили, к кому приехала. Назвала имя, фамилию, номер отряда. Посыльный помчался вглубь территории. Стала ждать. Прошло немного времени и вижу… вдалеке ма-а-а-ленькая фигурка в высоких резиновых сапогах неторопливо так идет, степенно, по центральной аллее. «Славуня», – радостно екнуло сердце. «Ну,
Не ускоряя шага, с серьезным выражением на лице, подошел сын к дежурным и подтвердил, что действительно я его мама. И только тогда мне разрешили зайти на территорию лагеря. Опустив сумку на землю, кинулась обнимать сына. А он, смущенно поглядев на дежурных, немного отстранился. Я ничего не понимала. Лишь, отойдя от ребят на солидное расстояние, сын преобразился: появилась улыбка, заблестели глаза, он прижался ко мне. «А что происходит?», – спросила я его. «Подумают еще, что я какая-то малявка», – ответил он. Он был самым младшим во всем лагере и не хотел, чтобы видели, как он обрадовался маме. Стеснялся выражать свои чувства при ребятах.
Встретившись с воспитательницей, все расспросила о сынишке подробно. Она хвалила его, а я с радостью слушала. Переменив одежду сыну, пошли, с разрешения воспитательницы, пообщаться наедине. Начали обмениваться подарками. Я ему – игрушки, а он мне, – изготовленные собственными руками поделки из коры дерева. Он тоже готовился к моему приезду. Прошло 33 года, наша семья переезжала с места на место пятнадцать раз. А я все бережно храню до сих пор эти, дорогие моему сердцу, поделки. И показываю их уже Славиным детям.
Расстелив на, покрытой хвоей, земле полотенце, стала выкладывать провизию: жареную курицу, его любимые блинчики, пироги, печенье «грибочки», которые он любил. Славик, как следует, подкрепился. А, насытившись, стал отвечать на мои многочисленные вопросы. Меня интересовало все: как кормят, хватает ли этой еды, не мерзнет ли, не болит ли горло, не обижает ли кто и т. д… Наговорившись, мы с ним пошли бродить по лесу. Он стал показывать свои любимые места. Отпущенное нам время истекло. Надо было возвращаться. Время шло к обеду. Подойдя к павильону, Славик оставил меня в одиночестве, сказав, что ему надо переговорить с воспитательницей наедине. Вернулся вскоре очень довольный. А чуть позже ко мне подошла его воспитательница и сказала: «Сколько лет уж здесь работаю, а такого еще не встречала. Славик попросил разрешить маме покушать с детьми, чтобы не ехала домой голодной». Я была тронута, в прямом смысле, до слез. Слезы так и покатились у меня из глаз. Мой дорогой, любимый сынишка беспокоился обо мне. Я изо всех сил отказывалась от обеда, мне неудобно было объедать детей. Но, воспитательница настояла, сказав, что надо уважить ребенка. Так я попробовала то, чем кормят детишек. Кормили вкусно, качественно и в больших количествах. С радостным сердцем уезжала я домой, чтобы через неделю приехать опять.
Один раз в месяц устраивался родительский день. Мы с мужем поехали к сыну на грузовых крытых машинах, предоставленных военными, среди других родителей. Я даже не так сильно укачалась, так как, всю дорогу все шутили, смеялись, пели. Дорога не показалась мне такой длинной, как в другие выходные. В лагере нас прекрасно встретили. Была торжественная линейка, а потом концерт, организованный силами детей.
Так и промелькнула первая смена. Пора было забирать Славика. За это время он окреп, загорел. И, несмотря на то, что в Манглиси через день шел дождь, и сапоги которые не снимались детьми, были постоянно мокрыми, так как не успевали высохнуть (страшно даже подумать!), – Славик ни разу не заболел. Не болело горло, ни разу не было насморка. Температура тела пришла в норму. Он отлично отдохнул и оздоровился. Старый профессор был прав, говоря, что сыну не нужны никакие таблетки, а только – горный воздух. И наше решение отправить Славу в лагерь, несмотря на возраст, было правильным.
А сын еще раз доказал нам свою самостоятельность…
«Марсианин»
В 90-х годах наша семья проживала в населенном пункте – Верхняя Нора. Этот малюсенький город находится в Германии, где в то время проходил службу мой муж. Военный городок, в котором мы жили, был закрытым. То есть, через КПП (контрольно-пропускной пункт) без пропуска пройти было нельзя. Муж занимал высокий пост в штабе 8-ой армии Западной Группы Войск. В армии строго соблюдалась субординация. И, если ты занял высокий пост, то, будь добр, селись там, где положено проживать высоким чинам. А согласия на это ни у кого и не спрашивали. На многочисленные просьбы мужа поселить семью в обычных блочных домах, а не в элитном коттедже, поступал лаконичный ответ: «Не положено». Очень не хотелось нам жить в тех коттеджах, расположенных
А уж, когда все же поселились, поняли, что не зря мы всеми силами противились жить в этом доме. Дом был насыщен, как оказалось, очень плохой энергетикой. Тут и не экстрасенсу было все понятно. Дом, был, так сказать, абсолютно – «чужой». Он не хотел нас принимать. Переступившему порог этого дома, казалось, что в затылок ему смотрит кто-то агрессивно настроенный, и страшный. Кто-то – «Иной». Заселившись, то и дело мы оглядывались, пытаясь засечь этот враждебный взгляд. Особенно тяжело было тому, кто оставался дома один. Поскольку муж работал в привычном для себя и нас режиме: уходил рано утром, приходил – поздно вечером, он не так остро ощущал неприветливость дома. Его только, как и всех нас, сильно «напрягала» необходимость десятки раз за день подниматься по крутой неудобной лестнице наверх – в спальню, и спускаться на кухню или в гостиную, чтобы посмотреть телевизор, если выпадала свободная минутка. Кстати, насчет лестницы. Долго дети мои набивали на «мягком» месте синяки, раз за разом пересчитывая этим местом ступеньки, пока как-то не приноровились. Странно, что обошлось синяками, – без травм. Я поднималась и опускалась, судорожно вцепившись в перила.
Соседский генерал, так тот, по рассказу его дочки, «опозорился», благодаря этим ступенькам. Однажды, на свой день рождения, будучи в парадной форме и при всех наградах, он долго «прыгал» этим самым местом по ступенькам на глазах всех, ожидающих его появления, гостей. И «вырулил» прямо им под ноги.
Эти ступеньки мы не любили еще и потому, что почти каждую ночь они отчетливо скрипели под кем-то, кто не был членом нашей семьи. Ступеньки были деревянные, и протяжный скрип хорошо слышен был во всех комнатах. Скрип начинался на чердаке, затем постепенно спускался в жуткий подвал. В подвале находилась камера с толстенной дверью, на которой расположено было маленькое окошко, забранное решеткой. Городок наш был расположен в нескольких километрах от бывшего концлагеря «Бухенвальд». Со второго этажа была видна арка, с прикрепленным на ней колоколом, который и звонил в ветреную погоду, то есть, – почти всегда. А в этих так называемых, «генеральских» домах, раньше жили высшие чины немецких летчиков. Дом нам преподносил сюрприз за сюрпризом. И все – неприятные. Мы, раньше не верящие ни в какую мистику, поменяли свое мнение по этому вопросу.
Я это описываю, чтобы было понятно, насколько напряженной была в эмоциональном плане, обстановка в доме.
Старший сын, – Святослав, закончил школу в Норе, и поступил в институт в городе Одессе. Жил он там в общежитии. На летние каникулы приехал к нам. И… сразу же погрузился в подзабытую негативную обстановку.
Как-то мы с ним стояли на кухне и разговаривали. Стояли мы почти в дверном проеме, то есть, оттуда хорошо просматривалась лестница, ведущая на второй этаж. Разговаривая, я смотрела ему в лицо. Вдруг цвет лица Славы как-то мгновенно изменился. Он стал – белым. Сын издал какой-то сдавленный странный звук: «Гы-ы-ы-ы». Он даже как-то немного присел. Испугавшись такой резкой перемене с лицом сына, и еще больше этого звука, я посмотрела в направлении его остекленевшего взгляда…
Со второго этажа медленно спускался кто-то маленький и весь зеленый с огромными, как блюдца, стеклянными глазами и хоботом вместо носа. Сразу сообразив, что подумал мой старший сын, я заорала: «Это – Сережа!!».
По лестнице шествовал, не зная, какой он поднял переполох, мой одиннадцатилетний младший сынок. Был он одет в защитные шорты и зелененькую футболку. И на голову натянул папин противогаз. Каждый, кто поглядел бы на него, подумал бы: «Марсианин»…
Найденыш
Ранним утром вышли мы с мужем выгуливать нашего черного пса, – Блэка. Овчарка хорошо знала маршрут и резво побежала впереди нас. Каждый день, немного отойдя от дома, пересекали мы довольно оживленную дорогу, ведущую в соседнее село. Разговаривая, подошли к этой дороге. На обочине, вглядываясь во что-то, находившееся в ярко-красном пластиковом пакете, приплясывал наш пес. Он чему – то явно радовался, усиленно вертя во все стороны своим хвостом. Мы с мужем подошли, узнать, чем же так заинтересовалась собака. Заглянув в пакет, увидели, что там находится живое существо, явно той же песьей породы, что и наш Блэк. Существо было явно домашним, о чем свидетельствовала длинная шелковистая шерстка цвета каштана. Можно было предположить, что это, – особь женского рода. Это было видно по мордочке и визгливому лаю.