Каллиграфия

Флоренская Юлия

– А можно о ваших друзьях поподробнее?

– Да пожалуйста! С превеликим удовольствием!

И ничего не подозревающий Донеро без опаски поведал избирательной комиссии о некоем Пьере-французе, заправляющем компанией высоких технологий, с которым они по субботам играют в гольф на полях Сент-Эмильон. О Ли Чене, с которым в бытность свою желторотыми юнцами они вместе удили рыбу на озере Цинхай и который теперь руководит крупным предприятием по изготовлению электронной техники. О Роберте Уикхеме из Великобритании, в пух и прах разгромившем конкурентов на мировом рынке.

–

У нас очень схожие предпочтения, и он нередко увязывается за мною в странствия, - прибавил географ, весьма польщенный вниманием, с каким комиссия выслушала его рассказ. Потом он припомнил еще двух-трех своих знакомых, личностей весьма неординарного склада, и члены комиссии были сражены наповал.

«Человек с такими связями - просто ценность для Академии!» - шептались они.

«Спросите, спросите его, что бы он посулил нашим избирателям!» - нашелся кто-то.

– Посулил?!
– с нескрываемым презрением отозвался Донеро.
– Я ничего и никому не собираюсь сулить! Вы, видно, неправильно меня поняли. Я не претендую на директорский пост!

– А вы представьте, просто представьте, - вкрадчиво предложил глава совета.- Будь вы директором, что бы вы сделали?

– Что бы я сделал? Хм, - задумался тот.
– Ну, перво-наперво я бы упразднил смертную казнь.

Географа избрали решительно и единогласно, невзирая на его ярые протесты и обещание развалить Академию, едва он заступит на должность. Всякий знал, что привести угрозу в исполнение у него недостанет духу.

– Ваши друзья, как я понял, - обратился к нему по окончании выборов профессор лингвистики, - птицы высокого полета; вы с ними на короткой ноге. Пара верных фраз - и проблема с финансированием улажена.

– Да-да, конечно, - сердито буркнул Донеро.
– Но я вовсе не хочу пользоваться своим положением, чтобы выуживать из них деньги, как из дойных коров. Это... Это против правил! Вот вы бы поступили так со своими друзьями?!

– Если наши исследования пойдут на пользу их бизнесу, то почему бы и нет?
– примирительно сказал невесть откуда выплывший Кристиан. Он оттеснил лингвиста, чтобы пожать географу руку.
– Вы же не станете отрицать, дорогой коллега, что разработки Академии были приняты и одобрены многими из зарубежных партнеров Деви? Еще неизвестно, чья прибыль больше.

Донеро согласно закивал, вдруг обнаружив, что на сей довод возразить ему абсолютно нечем.

– Я вас сердечно поздравляю со столь знаменательной победой, - продолжал тем временем Кристиан.
– И уверен, что под новым знаменем Академия расцветет пуще прежнего... Кстати, насчет цветения. Аризу Кей приглашает вас в сад, полюбоваться на окрепшие деревца и пропустить стаканчик лимонада.

– Очень любезно с ее стороны!
– воспрянул Донеро.
– Знаете, а я, наверное, брошу всё, прямо сейчас брошу - и к ней! Суета просто замучила, а ведь то лишь начало! Ох-ох-ох!
– повздыхал он и припустил через парк, к пожарной лестнице, приговаривая, что теперь ему придется переезжать из географического домика в неуютный офис, где, небось, ни одной подушки. А вместо подушек - громоздкий стол с не менее громоздким стулом.

«Отвыкну от качки, - бормотал он, - от завываний ветра, от скрипа капризных пружин... Разучусь читать по звездам. Ах, мои лишения не восполнить никакой прибавкой к зарплате!»

***

Весьма

проницательным можно было бы назвать того, кто, ограничившись лишь шапочным знакомством, охарактеризовал бы Мирей как особу вечно недоумевающую и вечно с чем-то несогласную.

– Как ты можешь? Нет, как вы можете так жить? Я не понимаю! Отказываюсь понимать! Ведь ни в какие рамки не лезет!
– разорялась она, с досадой наблюдая, как ее подруга упаковывает вещи.
– Вздумала, видите ли, перебраться под крылышко к своему наставнику. И вместо того, чтобы сообщить заранее, провести краткий экскурс в историю ваших с Кристианом отношений, ты просто берешь - и с моста в воду, точно от варварского набега спасаешься!

Мирей, хоть и не великая охотница до пикантных подробностей, предпочитала быть в курсе событий, особенно если события происходили от нее в непосредственной близости.

– Жить как? Как брат и сестра?- вежливо уточнила Джулия. Француженка всплеснула руками.

– Ну, объясни мне, пожалуйста, какой здравомыслящий человек отважится на такое...
– Она хотела сказать «преступление».
– Где ж это видано?! Да если бы я была на твоем месте, я бы... ах! Чтобы удержать такого, как он, я бы на всё пошла! Стала бы ему не только сестрой, но и подругой, и, не побоюсь этого слова, любовницей!

– Удержать?
– изумленно вскинула брови Джулия.
– Никогда не думала, что человека нужно удерживать.

– Тогда зачем, по-твоему, было изобретено столько хитроумных способов приручить мужчину?

– Понятия не имею, - передернула плечами та. - Твоя философия для меня непостижима.

– Зачем, - с апломбом продолжала Мирей, желая, по-видимому, произвести впечатление умудренной опытом матроны, - зачем нам украшения, наряды, косметика, в конце концов? Моя философия, как ты выразилась, берет начало с пещерных времен, и уж кому-кому, а тебе стоило бы ее изучить. Это я всё к чему веду? Вот поселитесь вы вместе, темы для разговоров исчерпаются, фильмы и музыка наскучат, и настанет день, когда вы с удивлением взглянете друг на друга и осознаете, что нуждаетесь в свежем вливании.

– Потребность в «свежем вливании» может возникнуть даже у кактуса, - с оттенком сарказма заметила Джулия.

– Я тебе про что толкую?! Нужна страсть, понимаешь, всепоглощающая, неистовая страсть!

– Но ведь именно страсть и калечит любовь. В истинной любви нет и не должно быть места страсти, - с горячностью возразила Джулия.

– А я считаю, что без страсти нет любви!
– топнула ногою француженка, которая уж никак не предполагала встретить отпор там, где иные соглашаются беспрекословно.

– Любить со страстью, - раздумчиво сказала Джулия, отставляя чемодан с вещами и присаживаясь на кровать, - значит убивать и растлевать саму любовь. Пойми же, сладострастные мысли - как острые крючья. Они впиваются в душу, а потом рвут ее на куски, причиняя невыносимую муку.

Мирей открыла было рот, чтобы вмешаться со своей отповедью, но слова застряли у нее в горле.

– Страсть подобна всплеску волны в луже, - беззлобно рассуждала Джулия, - а любовь - это покой безбрежного моря, покой, который длится вечно. Знаешь, я хотела бы любить так, чтобы не иметь привязанности...