Каллиграфия

Флоренская Юлия

Он и не подозревал, сколь правдивы окажутся его последние слова, сколь много надлежит им в действительности претерпеть и выстрадать. Этот ее поцелуй, это ее пламенное обещание он остался переживать в одиночестве, на безлюдной аллее, с чемоданом в руках. И только Донеро, которому не спалось и который от нечего делать нацелил свою подзорную трубу на человека-в-черном, мог бы, наверное, разгадать, что творится у него в душе.

***

Рассвет принес с собою тревожное известие, которое всколыхнуло весь четвертый апартамент, а также комнату, где обитал Франческо. Итальянца выставили вон вместе с пожитками, не вдаваясь в объяснения. И он с уныло опущенной головою

приплелся в гостиную к подругам, где Мирей держала совет. Вопрос стоял более чем насущный: их четверых, сиречь Франческо, Джейн, Джулию и Кристиана, уличили в предательстве, но как-то уж очень неубедительно звучат факты. Факты, изложенные, по-видимому, злоязычною Аннет. Из кабинета директора поступило распоряжение вязать всех, невзирая на лица.

– Хорошо, что меня всего-навсего выгнали, а не связали, как приказал Деви, - облегченно вздохнул Росси, за что был немедленно удостоен критического взгляда француженки, который, казалось, вопрошал: «Когда же ты, любезный, перестанешь пороть чушь?!».

– Я вам неоднократно говорила, Аннет та еще змея подколодная! Добилась-таки своего. Что у нас полагается за предательство? Расстрел или виселица?
– полюбопытствовала Мирей. Франческо громко сглотнул, поднеся руку к горлу. Он даже не знал, какое из двух зол меньшее, чтобы предпочесть одно другому. Однако, переведя взгляд на даму своего сердца, понял, что плохо не только ему. Джейн сидела с лицом землистого цвета и тряслась, как бланманже. А Джулия... Минуту назад находилась подле окна - и вот: окно распахнуто, а ее точно ветром сдуло. Ищи-свищи!

– Они с синьором Кимура теперь как луна и звезды. Столь же неразлучны, - сбивчиво пояснила англичанка, уловив мысль Франческо.
– Ах, что с нами со всеми станется?!
– прибавила она, всплеснув руками.
– И отчего ты упомянула об Аннет?

– Как?!
– вскричала Мирей.
– Вы до сих пор не в курсе?! Да Веку из тех особ, которых хлебом не корми - дай в мутной воде порыбачить! Волчица в овечьей шкуре! Она-то ведь, пока вы отсутствовали, по части газетных объявлений и промыванию мозгов целую деятельность развернула! Деви на ее удочку попался, как доверчивая рыбешка. Студенты от нее без ума, так что их умами она властвует безраздельно.

– Значит, выхода нет?!
– всхлипнула Джейн. Франческо наполовину утонул в мягкой спинке дивана и возвел очи горе.

– Быть может, синьор Кимура что-нибудь придумает?
– вставил он, хотя сам подобных надежд отнюдь не питал. В гостиной четвертого апартамента повисло тягостное молчание. И если бы не Лиза, втащившая географа внутрь как нельзя более кстати, то не исключено, что члены заседания вскоре дружно превратились бы в гуттаперчевые куклы.

Донеро проплыл в комнату, спланировал в свободное кресло и с ловкостью факира извлек на белый свет курительную трубку.

– Елизавета посвятила меня в вашу проблему, - сообщил он, сосредоточенно набивая трубку табаком.
– Да, Деви и впрямь затрагивал тему о какой-то казни...

При слове «казнь» Джейн с Франческо разом подскочили на дюйм к потолку, и обоих прошиб холодный пот.

– Но я и подумать не мог, - проговорил он, пуская клубы дыма, - что в предатели запишут таких славных ребят, как вы, мои дорогие. Положение нешуточное. Я попробую урезонить Сатурниона, однако ни за что не ручаюсь, - сказал он, колеблясь. Но потом внезапно осмелел и, вспорхнув со своего уютного «насеста», дал отбой.

Первой, кого повстречал Кристиан по дороге в лабораторию, была пожилая уборщица, которая так деятельно орудовала метлой, что приметила его лишь спустя некоторое время. Она застыла на лестничной площадке, точно Лотова жена, обратившаяся соляным

столбом. А Кимура принял сие бездвижие всего-то за дань уважения и прошел к себе, как ни в чем не бывало. Правда, одно обстоятельство от него все ж не укрылось: никогда еще уборщицы прежде не приветствовали его отвисшими челюстями и безумными взглядами. А у той взгляд был доподлинно безумный и какой-то остекленевший что ли. В другой раз, когда сотрудники физического отделения отшатнулись от Кристиана, точно от привидения, ему также впору было насторожиться. Однако он не придал этому значения, преспокойно погрузившись в изучение рабочего журнала, который в его отсутствие едва ли заполнялся должным образом.

Если ты не предупрежден, если проницательность тебя подводит, ничего не стоит попасться в ловушку. Но окружение Кристиана отчего-то было не настроено брать его силой. Перешептываться - да, многозначительно жестикулировать - прекрасно! Но кто из них отважится завязать его в узел?..

Вопреки стараниям Донеро, который из кожи вон лез, чтобы вразумить директора и понудить его к отмене приказа, наши друзья к вечеру уже сидели за решеткой, в сыром каземате, куда Деви обыкновенно сгружал предателей всех мастей и национальностей. Франческо без предисловий шмякнули по макушке чем-то тяжелым; Джейн затащили в уголок и усыпили, нимало не усовестившись. А Джулия подоспела к человеку-в-черном как раз тогда, когда к нему в кабинет ворвалось с дюжину крепких парней в масках и комбинезонах, какими директор весьма щедро снабжал своих секьюрити...

...- Почему ее с нами нет? Что задумали эти мерзавцы?!
– неистовствовал Кристиан, расхаживая из угла в угол, меж тем как Джейн содрогалась от рыданий на плече у Франческо. Речь шла, разумеется, о Джулии, которую, по неизвестной причине, поместили в одиночную камеру. Зачем? Для чего? Предположений была масса - одно другого чудовищней. Такие и вслух высказывать побоишься. Постепенно Кимура предался меланхолии, на челе его пролегли глубокие борозды, и он в задумчивости опустился на хромой табурет. Изредка давящую тишину нарушали всхлипы англичанки да робкие увещевания ее кавалера. Кристиан же страдал безгласно и безутешно.

Аннет Веку упирала в свое время на то, что, если Деви не хочет остаться с носом, девчонку, то есть Джулию, следует охранять тщательнее прочих и держать, по возможности, без сознания, пока не начнется судебное разбирательство. Тогда директор с неподкупным видом заявил, что никакого разбирательства проводить не намерен. Но Аннет всё равно советовала с «этой продажной шкуры» глаз не спускать.

– Меня предостерегли, - сказала она.
– Венто в сознательном состоянии представляет собой серьезную угрозу.

Об известителе, она, конечно, не заикнулась, ибо кто же поверит сообщениям такого отпетого негодяя, как Туоно?!

– Если не хотите, чтобы орудие казни обуглилось или расплавилось прямо у вас в руках, - прибавила она сухим тоном, - примите надлежащие меры.

Директор внял сим рекомендациям с горячей готовностью, тем паче что некоторые из его мускулистой «гвардии» на собственном опыте убедились, сколь сильным действием обладает свечение Джулии Венто, и даже успели обжечься. Он послушал советов Аннет, как слушал прежде ее наговоры, поглощая и первые, и вторые с жадностью, свойственной изголодавшемуся бедняку, который внезапно предстал перед усеянным яствами столом. Он впитывал каждое ее слово, каждый намек, и недалек от правды тот, кто предположит, что двоедушная француженка испытала на нем - причем не без успеха - свои гипнотические способности. Тем злополучным днем, когда Веку прибыла в Академию, когда ум Деви еще был чист от предубеждений против Кристиана и его учеников, тем злосчастным днем была совершена роковая ошибка, раскаиваться в которой, увы, никто не собирался.