Каллиграфия

Флоренская Юлия

– О, всё дело в том, что я, как и ты, люблю пройтись пешочком, по земельке. Земля и море для меня едины, они - две родины для моряка. А я, как знаешь, капитан в отставке. Вот эти кости, - ткнул он себе в грудь, - наполовину состоят из соли. В кругосветных путешествиях я грезил о земле, а как домой возвращался - целовал песок. Но стоило житейской тине затянуть меня, я вновь стремился к волнующейся, безграничной дали.

– Вы красиво говорите, - заметила Люси с грустью в голосе.
– Я бы тоже хотела всё бросить и пуститься в далекое странствие, подальше от суеты

и обыденщины. Мне так опротивела моя нынешняя жизнь! Иногда просто хочется получить хоть весточку из-за моря...

Старик хитро сощурился и обнажил в улыбке щербатый рот.

– Твоя весточка уже на подходе. Он скоро будет здесь.

– Кто «он»?
– вздрогнула Люси.

– А то я не знаю, по ком вздыхают молодые, - прокаркал Аргос, и в горле у него забулькал неприятный смех.

Тут Люси вдруг почувствовала отвращение и к старику, и к его словам, но паче всего к себе. Отвернувшись, она тем самым дала ему понять, что разговор окончен. А тот вовсе и не возражал. Закрепив лодку у причала, он зашаркал к дюнам и вскоре скрылся из виду. Что ее так задело? Почему смутил ее этот смех? Неужто она действительно кого-то ждет? Неужто ждет е г о?

***

Парк Академии расцветился оранжевыми кляксами фонарей, а частые капли, как и прежде, танцевали в лужах да стучали по отливу. Ливень-барабанщик никак не желал угомониться - такого впору брать в оркестр Ла Скала.

Пристроившись в кресле у окна, Кианг мечтательно потягивала какао. Мирей скучала перед включенным телевизором, а Роза училась вышивать крестиком.

– Ой!
– пискнула она, в очередной раз уколов палец.

– Я тебе говорила, возьми наперсток!
– не выдержала Мирей.
– И для кого вообще горит этот экран?
– с раздражением добавила она, берясь за пульт.

– Стой, подожди! По программе, в семь часов будет двадцатая серия... ну, того сериала, который нравился Джейн, - смахнув слезу, попросила Роза.

– Ох уж мне эти сантименты!
– сердито отозвалась француженка.
– Посмотри, на кого ты похожа!

– А что не так?
– подала голос Кианг, заворочавшись в своем кресле.
– Друзей надо помнить. Даже если их с нами нет. Я вот жалею, что при крушении погибла такая великая любовь...

– О чем она говорит?
– вскинула брови Мирей.

Китаянка с шумом втянула воздух и не менее шумно выдохнула.

– Удивительно, как быстро вы всё забываете! Разве история о Джулии Венто и человеке-в-черном столь незначительна?

– Пустые сплетни, не более того, - высокомерно отозвалась Мирей.

– Какие ж это сплетни, когда я видела собственными глазами!
– разгорячилась та.

– В бреду еще и не такое привидеться может.

Кианг нахмурилась и бросила

на француженку недобрый взгляд. Роза, которая никому не желала зла, вмиг очутилась меж двух огней.

– Ах, перестаньте, перестаньте ссориться! Я тебе верю, милая, - обратилась она к азиатке с нежнейшей своей улыбкой.
– Но коль скоро персонажи уходят со сцены, то и сама сцена перестает что-либо значить... Для некоторых. А некоторым действо западает в душу. Для нас сей трогательный эпизод останется священным.

***

«Ветер западный, восемь метров в секунду. Переменная облачность, вероятны малочисленные осадки», - звенело портативное радио в кармане у Кристиана. За полдня путники пересекли несколько быстротечных речушек, миновали осыпную седловину и вышли на травянистый гребень, за которым тропа раздвоилась и повела к перевальному ручью. Там они сложили котомки, разбив небольшой лагерь. Вечерело. Франческо где-то раздобыл сушняка и, когда была изведена чуть ли не половина всех имеющихся в запасе спичек, на поляне заплясало пламя.

– Вот и славненько, - промурлыкала Джейн, приблизив руки к огню.
– Хорошо погреться в дружной компании.

– Да уж, - успокоенно протянула Джулия. Лицо ее в отсверках костра казалось еще краше, чем при свете дня. В глазах трепетали неуловимо мерцающие искры, а волосы переливались медью. Кристиан поневоле засмотрелся на нее, и на ум ему пришли строки одного итальянского поэта:

Лесные дебри и громады гор,

Пещеры, недоступные для света,

Пугливая дриада, быстрый зверь...

Лишь там передо мной прекрасный взор,

Которым - пусть в мечтах - не то, так это

Мне наглядеться не дает теперь.

Джулию пронзило этим взглядом, как раскаленной стрелой. Она боялась пошевелиться, боялась сдвинуться с места, и, даже потупившись, ощущала магнетизм человека-в-черном. «Не поддавайся, не поддавайся!
– протестовало всё внутри - Провокация, искушение! Не поддавайся!». В какой-то момент ей захотелось просто встать и уйти; но, когда вокруг непроглядная тьма, а в нескольких метрах от стоянки крутой обрыв, далеко не уйдешь. Ее порядком раздражало столь явное внимание, какое обыкновенно туристы проявляют к музейным экспонатам, и потребность разрядить обстановку стала для нее более чем насущной.

– У вас плащ дымится, - без выражения заметила она. Реакция последовала незамедлительно: Кимура отпрянул от костра, словно бы тот кусался. Джейн не сдержала улыбки, а Франческо вздохнул с нескрываемым облегчением. Его, как никого другого, тяготило продолжительное молчание.

– Как будем устраиваться на ночлег?
– поинтересовался он у Кристиана.
– Я уже замерзаю.

– М-мне тоже зябко, - сказала Джейн, передернувшись.

– Если зябко, лучше вовсе не спать, - посоветовал Кристиан.
– А завтра, глядишь, сойдем в долину.