Каллиграфия
Шрифт:
«Плывете вы, например, по морю на плоту в компании попугая и пяти товарищей. Совершенно неизбежно, что в одно прекрасное утро, как следует отдохнув, вы просыпаетесь и начинаете размышлять» [26], - читала кенийка, уже представляя себя на бальзовом плоту в окружении кипящих волн. Вдруг огромная волна нахлынула прямо на нее, обдав холодом и намочив волосы, а по спине прокатилась огромная склизкая медуза. Горьковато-соленый вкус воды, ненадежная опора из древесных стволов под локтями...
–
– вернул ее в действительность голос Аризу Кей. Та в недоумении покручивала в руках веточку сакуры, которую Клеопатра оставила на книжной полке.
– Ах, это? В беседке, на столе, - отозвалась африканка, подняв голову. С ее локонов медленно стекала вода. Аризу Кей нагнулась, собрала в ладонь немного жидкости и попробовала на вкус.
– Тихий океан?
– полюбопытствовала она, взглянув на обложку книги.
– Угу, Тихий, - кивнула Клеопатра.
– Ну, читай, читай. Только не затопи мне тут всё, - улыбнулась хранительница.
– А почему, - неуверенно начала Клеопатра, - почему, когда Франческо читал, с ним ничего такого не происходило?
– Потому что он не углублялся, а лишь скользил по поверхности. Но если погрузиться на самую глубину, да еще с аквалангом, где вместо воздуха пуд воображения, тогда и волшебство проявится во всей своей силе, - И японка мелкими шажками направилась к выходу, хмуря свой ясный лоб и теребя рукав кимоно.
«Джулия забыла веточку, значит, свидеться нам удастся нескоро... Однако же рано отчаиваться. В моем распоряжении есть пуд воображения, и именно его пущу я в ход. Почему бы не послать телепортатор почтой? Пункт назначения мне известен, остается лишь пара нюансов».
Выступив на середину горбатого мостика, Аризу Кей возвела глаза к небу, расправила плечи и в секунду утратила свой человеческий облик. Упругим серебристым пучком света промчалась она через переплетенные ветви сакур и мерцающей точкой исчезла в бездонной выси.
Те, кто видел ее перевоплощение, - а таковых было лишь несколько малышей, сооружавших шалаш в кустарнике акации, - обомлели от страха, смешанного с удивлением.
– Она бросила нас?
– пропищала девочка лет десяти, округлив глазки-бусинки.
– Вот еще!
– отозвался мальчик посмышленее.
– По делам она полетела, только и всего. У волшебников ведь тоже дела есть.
– Значит, за нами теперь никто не следит?
– обрадовался малыш-непоседа со смешным чубчиком на голове.
– Айда к сосновому лесу! Всегда хотел узнать, что там, за ним.
– А ну-ка стоп! Даже не думайте об этом!
–
– Мне велено за вами присматривать, к тому же калитка на запоре. Так что идите, играйте, да чтобы тихо!
Когда дворик вокруг пагоды опустел, она перелистала страницы, желая убедиться, что текст не пострадал от воды. «Невозможно, - думала она, - чтобы простая фантазия могла натворить столько беспорядка!»
***
Тем временем над Средиземным морем занималось утро. Джулия спала, склонив голову Кристиану на плечо; черный плащ валялся где-то у нее в ногах. Франческо сопел и присвистывал, точно закипающий чайник, а Джейн, решив вести походный журнал, неразборчиво строчила у себя в блокноте.
– Приехали!
– по-гречески объявил пилот, спрыгнув на посадочную площадку. Только сейчас Джейн рассмотрела его, как следует: спутавшиеся от ветра, темные прямые волосы; молодое совсем еще лицо, открытый и бесстрашный взгляд...
– Kalosorizma! [27] - сказал он, протянув ей руку.
– I... I don’t understand,[28] - смутилась англичанка, однако тут же сообразила, что от нее требуется, и без колебаний воспользовалась предложенной помощью.
Джулия и Кристиан пробудились от дремоты почти одновременно и отпрянули друг от друга с такой силой, что, если бы не ремни, они непременно свалились бы с кресел.
– Вот, держите, - застенчиво проговорила Венто, подавая ему запачканный плащ.
– М-да, изрядно я его по полу повозила.
– О, совершенные пустяки!
– отвечал тот.
– Эта ткань хороша тем, что ее не нужно стирать, - Сказав так, он встряхнул френч и облачился в него, как ни в чем не бывало.
Оставалось растолкать Франческо, который упорно не желал просыпаться. Он отмахнулся от Джейн, пробормотал что-то нечленораздельное и перевернулся на бок, насколько позволяло жесткое кресло.
– Нет, кем он себя возомнил?!
– воскликнула англичанка и взялась его тормошить.
– Некогда в спячку впадать, эй, ты, лежебока!
Лежебока опять что-то промычал, и стало ясно, что таким способом его вовек не дозовешься. Наконец подоспел с бутылкой минералки пилот, без зазрения совести вылил ее содержимое Росси на макушку и с невинной улыбочкой вручил итальянцу его вещи.