Каллиграфия

Флоренская Юлия

– Я репетитор, - соврал Кристиан.
– Даю частные уроки, плюс ставка в био-медицинском институте.

Актеон сдвинул брови к переносице.

– Неприбыльное это дельце. Лучше бери пример с меня. Все умные люди рано или поздно становятся предпринимателями. Азам я тебя обучу без проблем. И главное - бесплатно! Ну, что скажешь?

– Обязательно подумаю над твоим предложением, - примирительно отозвался Кимура.- Вот честное слово.

–

Узнаю этот тон, - с недоверием ухмыльнулся грек, и Джулия увидела, как дернулась черная щетка его усов.
– Точно так же мальчишкой ты отказывал мне, когда я зазывал тебя в ночные клубы... Ах, что-то лакеи медлят. Им давно пора сервировать стол, - Он нетерпеливо потопал ногой по паркету.
– Да, отчего ж ты не представишь мне своих спутников?!

– С удовольствием представил бы, но они не знают греческого.

– Не беда! Объяснюсь с ними на английском, - сказал Спиру, уткнув руки в бока и выпятив грудь.

При разговоре с Актеоном Джейн не знала, куда себя деть, и держалась, как на допросе во вражеском стане. Она боялась сболтнуть что-нибудь такое, что пошатнет «легенду» Кристиана о ставке в генуэзском институте, и путалась в элементарных вещах.

Зато Франческо за словом в карман не лез, отвечал пространно и мог сам кого хочешь запутать. Вдобавок, он не преминул поинтересоваться у грека качеством местного питания, ценами на товары и рождественскими традициями, чем привел его в совершеннейший восторг.

– Ну, этот далеко пойдет, - довольно потирал руки Спиру.
– Хозяйственный парень.

С Джулией всё обстояло гораздо сложнее. От волнения она спотыкалась чуть ли ни на каждом слове, ее английский хромал на обе ноги, и Актеону стоило немалых усилий добиться от нее вразумительного рассказа. С горем пополам выяснили, какую она заканчивала школу; а когда приступили к ее научным предпочтениям, подоспели горячие блюда. Спустилась к трапезе Люси, надевшая по торжественному случаю самое дорогое свое платье, расточавшее запах не менее дорогих духов, на которые у Франческо внезапно началась аллергия.

– Апчхи!
– разражался он.
– А-апчхи!

Люси, меж тем, мило беседовала с Кристианом, а Актеон слушал краем уха да не забывал жевать.

– Надо обязательно познакомить тебя с нашей кошкой, - говорила она.
– У нее уморительные повадки!

– Апчхи!
– чихал Франческо. И Люси, не переставая кокетничать, мимоходом отмечала, что, если кто-нибудь чихает, это доброе предзнаменование. После чего принималась описывать Кристиану какую-нибудь потешную историю из своей жизни. Тот стал уже опасаться, как бы у него не разболелась голова.

– Да угомонишься ты когда-нибудь, трещотка?!
– благодушно громыхал Спиру, сидевший напротив.
– Понимаю, соскучилась, но ведь

беспрестанными разговорами гостя и в гроб свести можно!

Люси, однако, не придавала его возгласам никакого значения и продолжала распространяться на несущественные темы, даже когда внесли напитки. Свой бокал она опорожнила не глядя, тогда как стакан Актеона пребывал под ее пристальным вниманием. Одновременно она умудрялась вполголоса делиться с Кристианом своими соображениями по поводу повышения налоговой ставки.

– Как?! Вы любите молоко?!
– изумился Франческо, едва Спиру притронулся к напитку.

– Ну, а что тут такого, парень? Что особенного в молоке?

– Просто... Просто, я думал, - замялся Росси, - что греки отдают предпочтение винам и кофе.

– Э! Так я ведь не стопроцентный грек!
– расхохотался Актеон, хлопнув себя по коленям.- Я ведь наполовину русский! А у русских в жилах молоко и мед, - пошутив так, он прильнул к краешку стакана.

Джулия, которая сперва повесила на него ярлык зануды и педанта, осознала, как заблуждалась на его счет. Взыскательный, слегка вспыльчивый, быть может, зато какая душа!

– Тьфу! Тьфу! Что за дрянь вы мне налили, сударь?!
– гневливо обратился он к слуге, отплевавшись без малейшего стеснения.
– Это ж не молоко, а хлористый кальций! Если наши козы наелись полыни, впредь пасите их на другом участке. Но чтоб не было больше такого!

– Что вы, хозяин! Я лично проверял это молоко. Оно свежайшее и вкус имеет отменный,- развел руками официант.
– Позвольте, я попробую...

Человек-в-черном был начеку, и не успел еще слуга осуществить свое намерение, не успел он сообразить, что к чему, как и стакан, и его содержимое очутились на полу. Кимура с облегчением спрятал бесшумный пистолет в карман.

– Как?! Ты выпустил пулю? Но зачем?!
– изумился Актеон.
– Разве непонятно, что молоко прогоркло? Прогоркло, только и всего! А ты чуть не продырявил моего официанта.

– Я бы не продырявил его. А вот выпей он твою полынную отраву, вокруг него уже суетились бы врачи. Ты-то сам лишь пригубил, но стоило тебе проглотить хоть каплю, и «Прощай, дружище! Вечная память!».

– Уж не хочешь ли ты сказать, что меня пытались убить? В собственном доме?!
– вскричал грек, выскочив из-за стола и нечаянно ушибив табуретом слугу, собиравшего осколки.
– Живу тихо, никого не трогаю. С чего бы им от меня избавляться?
– плаксивым голосом вопросил Актеон.

– Кому «им»?

– Ой, да не имел я в виду никого конкретного!
– отмахнулся Спиру.
– Вырвалось!

«Ага, вырвалось. Держи карман шире!».