Каллиграфия
Шрифт:
– Это какой-то страшный сон!
– обратилась она к итальянцу.
– Ночь, фонари, безлюдная улица и мы...
– Без крова, без пищи?
– дополнил Франческо.
– Ерунда, уверяю тебя! Случались вещи и похуже. Взять вон хотя бы пожар!
Джейн содрогнулась, однако его высказывание никак не прокомментировала.
– Ясно одно, - сказал Росси, тактично уводя ее от злобствующей Люси.
– С нею нам связываться нельзя. Вот ведь гарпия! Такая со свету сживет,
– Да-да, уйдем поскорее, - щебетала Джейн, преданно семеня за ним по тротуару.
– Вот ведь гарпия! Вот ведь!...
Гарпия угомонилась не сразу. Ей нужно было как следует поразмять связки, потопать ногами и напоследок предать Кристиана анафеме, прежде чем осознать, что на улице она одна-одинешенька, а ключи от внедорожника благополучно остались в кармане у человека-в-черном. В конце концов, дождь ее несколько остудил, и наступил черед серьезно озаботиться проблемой пристанища.
– Деньги, мне нужны деньги, - бормотала она, роясь в своей сумке, которую везде тягала с собой.
– Есть у них тут, интересно, приличная гостиница?... Тьфу! А это еще что за дрянь?!
Аризу Кей, несомненно, расстроилась бы, если б услыхала, какого мнения Люси об ее телепортационной ветви, потому что при слове «дрянь» на мокрую мостовую полетела именно ветка сакуры. А Люси, в изумлении уставившись на ветку, мигом припомнила эпизод, в котором почти безотчетно прибрала ее к рукам. Неприятный, липкий эпизод, но всё же...
– Всё же не следует торопиться с выводами, - посоветовала она себе и проворно нагнулась за телепортатором.
– Кто знает, как эта штука работает? И не испортятся ли от воды проводки?
В следующую минуту, позабыв о голоде и усталости, она уже вертела веточку в пальцах.
– Кнопки... Ха, дилетантство! В наше время кнопки делают более изящными, а провода никто не пускает снаружи... Этот дождь меня доконает! - посетовала она.
– Пожалуй, ничего не случится, если я, ради интереса, проведу небольшой эксперимент.
Чем сей эксперимент закончится, страшно даже представить. Что будет, если в волшебный сад вторгнется персона нон грата? К чему приведет ее столкновение с хранительницей? И сумеет ли японка справиться с помощницей Актеона?
[44] Байрон
[45] Эринии - богини мести в древнегреческой мифологии.
Глава 21. Цивилизация, прощай!
Вешнее солнце прорвало пелену туч, когда Франческо и Джейн вышли на пустую дорогу. Дорога эта была очень привередливая и любила иной раз попетлять да погорбиться. То она взбиралась на холмы, то резко снижалась, словно бы устав красоваться у всех на виду. За Венецианским мостом она опять поднималась в гору. А вправо и
«Уж лучше в тени под деревом, чем на пожарище!» - категорично заявила она. Не устроил ее и пальмовый пляж, где некогда, в далекие девяностые, жили хиппи. Море ей, видите ли, солоно, река - мелка. Ей душ подавай, да накрытый стол, да мягкую постельку. Франческо скрипел с досады.
– Осталась бы ты с Люси. Вы бы нашли с ней общий язык. Как-никак, две гарпии.
– Гарпия гарпии рознь, - то ли серьезно, то ли в шутку говорила Джейн.
– Хочешь, чтоб я вернулась в деревню?
– Баба с возу - кобыле легче, - неопределенно отвечал Росси.
– Это ты-то кобыла?! Да ты настоящий осел!
Так, огрызаясь друг на дружку, они по скользкой щебневой тропинке вновь вышли на дорогу. Джейн капризно заметила, что и пальмы, и море издалека выглядят куда более привлекательными, а река так и вовсе не рекою кажется, а серебряной нитью. Тогда Франческо с горечью сказал, что такому тепличному растению, как она, не стоит соваться ни к морю, ни к пальмам. И носик свой посоветовал беречь от неприятных речных запахов.
– Зануда, - сказала Джейн.
– Чистоплюйка, - последовало в ответ.
Им обоим напекло голову, у обоих урчало в животе, однако это не мешало им изобретать всё новые и новые обидные слова. И кто знает, сколько бы они еще препирались, если бы дорога вдруг не оборвалась у ворот очередного, на этот раз обитаемого, монастыря. Они наговорили друг другу столько гадостей, что постучаться в ворота было теперь даже совестно.
– Я прах и тлен, - сказал Франческо, - и этой тленною рукой нарушить мне святой покой?
– Кончай дурить, - вспылила Джейн, чья совесть не протестовала.
– Я есть хочу, спала я мало. Не постучимся - всё пропало.
Им отворил седой монах и, справившись предварительно об их вероисповедании, повел их дорожкой, обсаженной шиповником, туями и кипарисами. Обитель стояла высоко над Ливийским морем, укрывшись от мирской суеты за надежными стенами, и контраст между тишиною этой скромной гавани и вычурно-торжественной атмосферой деревенского вечера ощущался бы сильнее, если бы не долгий путь. В утомительном странствии сглаживаются любые углы.