Камень Книга двенадцатая
Шрифт:
— Где мы были в этот момент? — переспросил он. — Было раннее утро. Мы с братьями спали, когда к нам в спальню буквально ворвался мой отец и сообщил первые подробности нападения… Что есть жертвы среди наших мирных дипломатов и сотрудников охраны посольства… Что я почувствовал? — натуральным образом оскалился Алексей. — Сначала неверие, потом недоумение, затем дикую ярость.
— Что было дальше? — ровным тоном продолжила спрашивать Шереметьева.
— Дальше? Дальше мы с братьями спустились в гостиную, где наши старшие родичи по телефонам принимали доклады из России от различных
Молодой человек замолчал, но Шереметьева не отставала:
— Алексей Александрович, что было дальше? Можете хотя бы вкратце рассказать о встрече с королем Испании?
— Анна Кирилловна, — Алексей грустно улыбнулся, — при всем уважении, но это закрытая информация.
— Ну хотя бы какие-то итоги встречи?
— Это закрытая информация, — повторил молодой человек.
— Хорошо, — кивнула Анна. — А можно хотя бы пролить свет на подробности расследования нападения? Как именно установили виновных лиц в этом чудовищном злодеянии?
— Могу сказать только одно: расследование нападения и установление виновных лиц происходило при полном взаимодействии испанских и российских спецслужб. Подробности носят закрытый характер и разглашению не подлежат.
Шереметьева опять кивнула.
— Принимается. Но хочется надеяться, что подробности расследования в самое ближайшее время станут достоянием общественности. И последний вопрос, ваши императорские высочества, и адресован он будет сразу вам троим. Что вы чувствовали, когда приводили в исполнение приговор, вынесенный этим троим испанцам, напавшим на наше посольство? Александр Александрович?
Саша нахмурился.
— Глубокое удовлетворение я чувствовал, когда приводил в исполнение приговор этим тварям.
— Николай Викторович?
— Тоже глубокое удовлетворение, — поморщился тот. — И брезгливость — напасть на фактически беззащитное посольство… Это подло и низко, особенно для дворян и офицеров, коими оказались те три твари.
— Алексей Александрович?
— Мои братья верно сказали: удовлетворение и брезгливость. И я вновь готов испытать эти чувства, если в этом возникнет такая необходимость…
— Спасибо за интересный разговор, ваши императорские высочества! — не очень весело улыбнулась Анна.
— Спасибо за интересные вопросы, Анна Кирилловна! — так же невесело улыбнулись мы с братьями.
— Закончили съемки! — скомандовала на французском девушка операторам и звукорежиссеру.
Суета с микрофонами продлилась недолго, и к нашей звезде мировой журналистики тут же «подлетели» старшие Романовы.
— Аннушка, а вот эти последние вопросы было обязательно задавать? Может, их не стоит включать в конечную версию интервью?
Шереметьева засмущалась.
— Это была не моя инициатива, ваши императорские высочества, цесаревич попросил… А еще Александр Николаевич просил об этом никому не говорить, чтобы избежать эффекта наигранности. — Девушка засмущалась еще больше. — При всем уважении, ваши императорские высочества,
Первым решил высказаться Александр Александрович:
— Такая провокация действительно в духе Николаевичей и в особенности Саши-цесаревича. Но мне показалось, что в этих вопросах и ответах что-то есть… Аннушка, а ты можешь перед отправкой в Россию этой видеозаписи ее нам показать?
— Конечно, Александр Александрович, — кивнула девушка. — Я и сама хотела вам предложить этот вариант.
Дождавшись согласных кивков от Виктора Петровича, Натальи Николаевны и Екатерины Васильевны, Александр Александрович кивнул в свою очередь.
— Договорились. — Он заулыбался. — Аннушка, отличная работа! Тебя, без всяких сомнений, ждет блестящее будущее!
— Спасибо, Александр Александрович!
После того как Шереметьева разобралась с родителями моих братьев, она осторожно подошла к нам и еле слышно спросила:
— Мальчики, вы на меня не обижаетесь?
Наши дружные уверения в том, что Аня сделала все правильно, продлились, наверное, больше пяти минут, а итог подвел Саша:
— Анюта, лично я не прощу тебе только одного: если некий великий князь Александр Александрович не будет смотреться на записи настоящим мачо! — Он горделиво выпрямился и нарочито небрежным движением поправил волосы. — Подруга, делай что хочешь, хоть компьютерную графику применяй, но от моего мужественного образа девчонки должны падать в обморок, а молодые люди — сгорать от зависти!
Журналистка хихикнула, шлепнула Шурку по руке ладошкой и бросила:
— Дурак!
Десять минут гримерам потребовалось на снятие макияжа с наших физиономий, а потом последовала команда со стороны Виктора Петровича:
— Закругляйтесь, молодые люди! Нас срочно ожидают на пляже. — Дядька повернулся к журналистке. — Аннушка, твое присутствие на пляже не обязательно, так что можешь спокойно заниматься своими делами, а к нам присоединишься чуть позже.
Пляж для проведения ответственного мероприятия подготовили в лучших традициях высшего света: вместо шезлонгов стояли мягкие раскладные стулья, количество зонтиков от солнца увеличилось, между стульями поставили столики с легкой закуской и прохладительными напитками, на заднем фоне дежурили официанты, а представители правящих родов мира и родов «поплоше» в ожидании начала действа тусили в теньке у бара.
— Все прям как на рыцарских турнирах, — высказал свое мнение Николай. — Трибуна со зрителями, поле для ристалища и сами рыцари. Только герольдов не хватает.
— Точно! — хмыкнул Александр. — Сейчас выберут королеву турнира, и все начнется. — Он опять хмыкнул. — Интересно, а допинг в виде алкоголя на этом турнире не запрещен? А то у меня после безалкогольной ночи и заключительной части интервью желание промочить горло растет с каждой минутой.
Николай кивнул.
— Такая же ерунда…