Камень. Книга восьмая
Шрифт:
Девушка замялась и посмотрела на меня, ища поддержки.
— Варенька, — вздохнул я, — вот этим персонажам просто заморочили голову, — и указал на груды тел по всей улице, — а вот эти, — кивнул на пребывавшего в «счастливом забвении» Хулио, — исполняли приказ. И, боюсь, на короля Испании, особенно в свете скорой свадьбы его внучки Изабеллы и Георга Виндзора, тоже хорошенько надавили. Что, впрочем, не освобождает его величество от ответственности. Как и этих, — и новый кивок на начало улицы. — Может, обойдемся без крайностей в виде торжественных сожжений и взрывов?
— Обойдемся, — опустила голову она. — Простите, не подумала…
— Ничего страшного, Варенька, — отмахнулся я, — вот вернемся в Монако,
***
«Уборка» тел с проезжей части на тротуары силами подчиненных Михеева и Дюбуа прошла достаточно оперативно. Единственное, все это происходило на глазах нашей родовитой молодежи, которой из машин было запрещено выходить, так что к моменту, когда кортеж достиг перекрестка, малый свет успел в полной мере проникнуться соответствующими чувствами и эмоциями.
Последующее движение кортежа проходило штатно, но не на таких высоких скоростях, как обычно, и с «охраняемыми лицами» в головном микроавтобусе: мной, Колей, Сашей и Джузи, — а за рулем сидел бдящий Ванюша, роль штурмана исполнял Прохор. Остальная «ударная» группа расположилась в микроавтобусах позади, а наши места в «Майбахах» в середине колонны заняли валькирии. Напрягало одно — не было связи, и когда она появится, никто предполагать не брался.
Сама дорога вымотала меня окончательно — постоянный поиск возможной засады из колдунов, отслеживание общих чувственных намерений и конкретных проявлений условно опасных для нас обликов. Напряженное присутствие Кузьмина постоянно ощущалось рядом, но не мешало, а, скорее наоборот, помогало более ответственно подходить к охранным мероприятиям. Наши опасения, уж не знаю, как на это посмотреть, к счастью или к несчастью, не оправдались — пришлось погасить небольшую компанию загулявших любителей ночной жизни, вознамерившихся преградить нам дорогу. К тому же не везло всем встреченным полицейским: в силу исполняемых ими обязанностей и общей «напряженной» ситуации в Ибице их чувственная сфера была далека от мирной и идентифицировалась моей чуйкой как безусловно опасная. Способных самостоятельно передвигаться бойцов Седьмой роты и остальных интернациональных «недобитков» не обнаружил — разбежались, твари, от «эпицентра» гнева и спрятались кто куда.
— А вот и связь, — услышал я в ухе голос воспитателя, когда мы были уже на выезде из города. — Зверь Первому. Как слышишь?
— Первый Зверю, — отозвался Михеев. — Слышу уверенно. Все по плану?
— Зверь Первому. Подтверждаю, по плану. Сейчас пилотов наберу. Отбой.
— Принял…
Я же все свое внимание направил вперед, стараясь охватить территорию аэропорта полностью. Этим же, не отвлекаясь от дороги, занимался и наш лихой драйвер Ванюша…
Обстановка в порту ощущалась обычной, за исключением отдельных островков, на которых царил общий нервняк, переходящий местами в самую настоящую панику. Судя по всему, связи не было и у тех, кто устроил провокацию у нашего отеля, и дежурная смена работников аэропорта просто-напросто не знала, что им делать в данный конкретный момент времени.
— Вот же суки! — теперь голос обернувшегося к нам Прохора звучал не в динамике рации, а «вживую». — Борт к вылету не готов! Коля, Саша, Джузеппе, как и договаривались, — воспитатель перешел на английский, — если перед нами не соизволят распахнуть ворота, сносите их, а потом оперативно берете под контроль VIP-зал. Если ворота распахнут, VIP-зал все равно на вас. — Все трое кивнули
Когда нам оставалось проехать еще метров двести, створка ворот въезда-выезда VIP-терминала порта дернулась и поехала в сторону.
— Ждем… Ждем… — и метров за пятьдесят до воротины Прохор скомандовал: — Пошли!
— Да обделались там уже все, в том числе и охрана, — сообщил я воспитателю, наблюдая, как стремительно «проникают» на территорию аэропорта трое «боевиков». — Чую, проблем больше не будет.
— Марку же надо держать?! — хмыкнул Прохор. — Вот вылетим, и расслабиться будет можно, да и то не факт. А так все при деле, паника отсутствует, а лягушатники и наш непутевый макаронник потом родичам расскажут, что с русским медведем лучше дружить, чем косолапому по мелочам пакостить…
***
Чуть больше чем через час мы уже через иллюминаторы прощались с «гостеприимным» испанским берегом.
За это время Прохор успел собрать видеорегистраторы и передать их для извлечения записей одному из бойцов Михеева, а также отчитаться в подробностях по телефону моему царственному деду о провокации на острове и ее последствиях. Этим же самым занимались Стефания, сестры Гримальди и Джузеппе. Реакции князя, двух королей и одного императора по большинству пунктов совпадали — мол, так им и надо, конкистадорам недоделанным, а вы молодцы, ничего не бойтесь, а за последствия не переживайте, гневные ноты протеста уже дописываются, телефоны звонят, войска приведены в полную боевую готовность.
Особой радости по поводу «благополучного» вылета, впрочем, на борту никто не испытывал — малый свет до сих пор находился под впечатлением от увиденного. Исключение, понятно, составляли Коля, Саша, Джузи и Сандро со своими друзьями, Айдаром Каранеевым и Виктором Нарышкиным, они сели ближе к бару и принялись негромко обсуждать подробности произошедшего, запивая все это дело коньяком. Интересна была и реакция девушек — Машу и Варю держала при себе Людмила Александровна, Стефания устроила «междусобойчик» с Евой, Кристиной, Евгенией, Еленой и Тамарой, причем последняя была совсем не весела, а вот Панцулая держалась нормально. К уставшему мне тихонько подсели Дюша Долгорукий и Сашка Петров, убедившиеся до этого, что с их ненаглядными все в порядке — в порту и Мария, и Кристина по приказу Прохора опять стояли «в дозоре», — но, к моей великой радости, заговорить так и не решились, а потом и вовсе пересели на другие места, поняв, что общаться у меня желания нет.
А я попросил у проходившей мимо стюардессы ручку с блокнотом и принялся переносить на бумагу возникшие кровожадные желания. Через пятнадцать минут мучений текст был готов, и я направился к Прохору, отдыхавшему на диване в конце салона в компании Ванюши, Владимира Ивановича и одной единственной бутылки коньяка.
— Прочитай, — протянул я воспитателю писульку. — Тебе должно понравиться. Можешь читать вслух.
— Что у нас тут? Так… Выходи, Филиппок, сука рваная, на смертный бой… — Прохор поднял на меня глаза. — Это что такое?..
— Ты читай, — отмахнулся я, — там дальше самое интересное.
— Хорошо… На смертный бой… Я тебе за пакость препротивную на Ибице глаз на жопу натяну и скажу, что так и было… — воспитатель опять глянул на меня, но вернулся к прочтению. — Скажу, что так и было… Порву, как Тузик грелку. А если не придешь, чудище дырявое, я твоим родичам тотальный групповой абьюз устрою. — Прохор вздохнул, пихнул в бок вовсю ухмылявшегося Ванюшу и протянул блокнот Владимиру Ивановичу, сидевшему в ступоре со слегка округлившимися глазами. — Лешенька, сынок, — голос воспитателя стал вкрадчивым, — а Филиппок, случаем, — это не король ли Испании Филипп?