Камень

А. Бельский

– Не удержал...щит... У них винтовки...

И умер. Дарри сразу понял - умер, а не потерял сознание, словно увидел, как отлетела душа. И еще его словно несильно толкнуло - прямо из жезла, словно из последних сил кол-дун пытался не то защитить, не то сказать еще что-то с помощью магии. У Камня словно лопнула какая-то пута, мешавшая ему, и он вдруг почувствовал странное облегчение или да-же освобождение от чего-то. Поэт бы сказал "словно тяжкий груз упал с души". Но Дарри не был поэтом, он был гномом, и подумал по-гномьи грубо и приземленно "будто пил-пил пи-во. Пил-пил, и вот, наконец, помочился".

– Этот живой!
– удивленно-обрадованно пророкотал Гимли, забравшийся в кабину к водителю. Воронов запустил руку в бардачок, вытащил аптечку и, бесцеремонно отодвинув гнома, осмотрел раненого. Лицо того посекло стеклом, но это не беспокоило Пришлого, хотя кровь из порезов текла обильно, и петлицы, пропитанные ей, уже казались не зелеными, а черными. Серьезной выглядела рана в правой верхней части груди, легкое явно было задето. Стянув с раненого камуфляжную куртку, Сергей решительно рванул его форменку, стреляя пуговицами во все стороны, и буркнул при этом:

– Сквозное. Ур-барак, на пулемет кого-нибудь! И организуй оборону. Перевяжу его, а дальше поедем...

Дальше Дарри уже не видел - Гимли отправил его сторожить подход с той улицы, от-куда они пришли, и он устроился возле углового столба забора - массивной дубовой колоды с выбранными пазами, куда заходили горизонтальные некрашенные доски. Пару раз кто-то мелькнул - но кто это был, осталось тайной. Могли ведь и местные жители, струясь вдоль заборов, пробираться домой от греха подальше. Правда, с учетом соотношения пришлых и местных, вопрос с симпатиями местных был открытым, могли и в спину выстрелить, чего уж тут. А могли и не стрелять - в воздухе пахло дымом, местами поднимались языки пламени. Мятежники, или кто они там были на самом деле, судя по всему, начали грабить и ни в чем себе не отказывали, так что от местных, даже не Пришлых, могло прилететь и им. Но в лю-бом случае, для их группы угрозы пока не было, хотя Дарри и не расслаблялся.

Он лег по-удобней, подложил под ствол винтовки кстати оказавшийся рядом со столбом валун и про-должал наблюдать. Впрочем, это длилось недолго. Гимли коротким, но пронзительным сви-стом созвал всех к машине. Трое убитых, укрытые прожженным и дырявым куском брезента, лежали у заднего борта. Гимли уселся в кабине на пассажирском месте, примостив поверх откинутого простреленного ветрового стекла самозарядку. Не такую, как у Дарри, а с длин-ным тяжелым стволом на сошках, да еще под рукой у него была сумка с гранатами из бое-комплекта машины, и дробовик, помповый пятизарядный "Таран" - откуда тот взялся, Дар-ри не знал, возможно, затрофеили с баронцев, пока он сторожил переулок. С тех вообще сня-ли все стреляющее и либо довооружились, либо сложили аккуратно в кузове. Пришлый Во-ронов встал к пулемету - судя по всему, тот не пострадал. Молчаливый Бофур пристроился вторым номером и переставлял короба с лентами так, чтобы ему было удобно помогать Во-ронову, если что. Он единственный из гномов, кроме Дарри, был в кольчуге, и встал на самое опасное место. За рулем был Глоин, его, как и раненого водителя, перевязали. Сам же ране-ный теперь лежал в кузове, поближе к турели, чтобы меньше трясло, но так, чтобы не ме-шать пулеметчику и пулемету. Его уложили на каком-то тряпье. Заметив, что водитель ле-жит на боку, как раз на раненой стороне, Дарри хотел его перевернуть, но был остановлен предупреждающим цыканьем Гимли и свирепым взглядом его голубых глаз, затененных дебрями бровей:

– Цыть, молодой! Ты что творишь?

– Так у него рана с той стороны ведь...

– Ну и правильно! Он сейчас одним легким дышит. А ты ему это легкое хочешь за-давить, да еще кровью залить из пробитого, коль то сверху окажется! Все верно его уложили, так и надо!

Торир и Дарри кое-как пристроились в кузове - места оставалось немного. Дарри на-ткнулся рукой на что-то. Его словно обрадовало это нечаянное прикосновение, будто щенка погладил. Он глянул - это был жезл подпоручика-колдуна, и он словно просился в ладонь. И Дарри его взял. Подержав немного, он его пристроил за поясом.

– Как же они так неосторожно ехали? Ребята опытные, ну, кроме колдуна... И вот на тебе, - печально сказал Воронов. В это время Глоин завел заглохший мотор, и Дарри при-шлось почти кричать в ответ:

– Колдун, умирая, сказал, что щит не удержал. Мол, у них винтовки были.

– Так может быть. Сам-то он не особо сильный колдун...был, с бронзовым медальо-ном. Но от пистолетов щит удержал бы наверняка. А оно вишь как - кордегардию раздолби-ли, да и кое-кто из местных подключился, вот винтовочки и выплыли...

А Дарри вспомнил убогие стволы у охранников машины, стоявшей в очереди на пе-реправу перед ними, и напомнил это Гимли.

– Тоже вариант, - не стал спорить веснушчатый пограничник, - старье сдали, а в тайничке новые лежали. В машине много можно напрятать... Никто не думал о таком, ни-кто! Тьфу! Проспали все, контрразведка, ити её тудой!

Тяжело рвануло со стороны пристаней - так, что в доме поблизости задребезжали и местами полопались стекла. И еще раз, и снова звон битого стекла. Что там могло так гро-мыхнуть? Может, на какой-нибудь из барж была взрывчатка? Но, судя по скривившемуся, как от зубной боли, Пришлому, все было еще гаже, и Дарри сообразил - вероятно, стороже-вики подорвали. Воронов тем временем, сердито сплюнув, начал отдавать команды:

– Глоин, сдаешь назад, и в первый переулок налево. Затем второй поворот направо. Нам нужно поспешить, пока управу не обложили плотно. Чем меньше стволов в нас будет целиться, тем больше шансов. Пока не выскочим на площадь перед банком и управой, мы с Гимли держим передний сектор, остальные - задний. Про крыши не забываем! На площади, Бофур, внимание - перекидываемся назад по часовой стрелке, остальные - направо и налево. Поехали!

"Копейка" сдала назад ровно на столько, насколько нужно, ювелирно, в сантиметре от стены лабаза, повернула налево и поехала. Глоин не гнал, но ехал максимально быстро. Се-кунды напряженного ожидания - и ничего. Ничего и никого. Еще одна площадь, скорее, площадочка, чуть меньше той, с которой они начали свой автопробег, и поворот направо. И сразу - захлопала, впрочем, безуспешно, винтовка Гимли. Какие-то фигуры в черных бала-хонах и черных же тюрбанах на головах, с закрытыми до глаз лицами, метрах в двадцати пя-ти-тридцати от перекрестка. Дудукнул очередью на три-четыре патрона "Утес" - конопатый пришлый выступил с главным калибром, но машина уже почти вьехала в толпу черных. Именно толпу - их было около десятка, они перекрывали всю довольно широкую улицу, стоя у распахнутых ворот дома. Пулемет оглоблей снес не меньше четверых, настолько куч-но они стояли, но теперь был бесполезен.

– Туги! Вали их!
– зло заорал Воронов. Гимли, отставив самозарядку, стрелял в черно-воронью толпу из помпы, и на этот раз успешно. Забыв о нарезанных секторах, Торир и Дарри азартно лупили по врагу из винтовок, жутко неудобных сейчас для стрельбы. Бофур поступил умнее, схватив два револьвера из кучи трофеев на полу кузова "Копейки" и, едва просунув толстые сардельки своих пальцев в скобы вокруг спусковых крючков, стрелял с обеих рук практически в упор и сверху. Машина перевалилась через что-то раз, другой, тре-тий - и вот черные уже позади. Свалили, кажется, не всех, уж больно скоротечно все случи-лось, но вслед им никто не стрелял, и то слава богу. Улица, не виляя, выходила на площадь перед управой, и ту уже было видно, метрах в двухстах впереди. Торир честно и добросове-стно выцеливал возможных врагов со своей стороны, на крышах и чердаках. Дарри привстал, чтобы добыть из подсумка очередной магазин, и в этот момент неожиданно для него машину сильно подбросило - еще один труп оказался сильно впереди группы тугов, а скорость была уже довольно изрядной. Неустойчиво стоявшего и не успевшего ни за что схватиться Камня, словно другой камень, из катапульты, вышвырнуло из машины. Неизящной жабой прило-жившись об стену дома, он шмякнулся вниз. Пока он исполнял свой акробатический этюд, "Копейка" выскочила на площадь и привлекла общее внимание, как защитников управы, так и нападавших. Ожесточенный обстрел начался почти сразу, Воронов, не скупясь, бил в ответ из пулемета, все остальные, пытаясь стать как можно меньше и ниже, не отставали от него. По машине попадали - словно палками стучало по железу, правда, по счастью, пока никого не зацепило. Но каждый словно вел свою маленькую войну. Глоин заложил вираж, уходя с линии огня большинства неприятелей, и ловил машину, которую из-за спущеных шин води-ло во все стороны. Воронов и Бофур, стараясь не подставиться, пытались заткнуть самых ак-тивных противников, так что исчезновение Дарри заметили только тогда, когда избитая ма-шина завернула за угол, там, где было меньше стрельбы, и пассажиры начали перебежками просачиваться в управу.

Дарри же, поднявшись с земли, протер рукавом винтовку, упавшую на пыльную зем-лю, и пытался понять, что же ему делать. "Копейка" заложила дугу против часовой стрелки, и он потерял ее из вида, значит, и родичи не видят его, не видят, что он выпал. До площади были считаные метры, и он их преодолел. Но соваться дальше... Даже ему, неискушенному в деле войны, было ясно, что пытаться одолеть расстояние до управы пешком безумие чистой воды. По танцующей на площади "Копейке" палили чуть ли не из каждого окна. Было ясно, что никого не зацепило только благодаря мастерству Глоина, заложившему вираж, затруд-няющий стрельбу большинству недругов, да бесстрашию пришлого Воронова и Бофура, тор-чащим у пулемета. Ну и их весомым аргументам - пуля из "Утеса" это тебе не шелуха от се-мечек, бревно прошибет и не спросит, как звали. Ещё, наверное, явному и чудесному попус-тительству богов, но рано или поздно (причем скорее рано) это закончится. Плотность огня тут даже важнее меткости. Нахально выглянув из-за угла, Дарри увидел, что стреляют почти из каждого дома, выходящего на площадь. Благодаря отвлекшей всех пляске машины по пустырю он сам словно стал невидимкой, но вряд ли это надолго. Кажется, они проскочили, и вроде бы, насколько он рассмотрел, живы. Теперь светиться на площади просто глупо! Ос-торожно пятясь, он убрался за угол. Надо куда-то спрятаться. В управу ему не проскочить, уж сейчас-то точно. Можно попробовать пробраться ночью, но Камень, как почти все гномы, был нормальным приземленным реалистом, трезво оценивая и свои воинские навыки, и спо-собности к скрытному перемещению. Да еще и из управы могут влупить на подозрительный звук. Опять-таки, где ему укрыться до темноты? Почти все дома вокруг заняты налетчиками - и так, наверняка, будет вокруг любого очага сопротивления. Впрочем, из других очагов он представлял только форт. Знакомых у него нет, так что и спрятать его некому. Города он не знает. Кто сторонник, кто противник Пришлых - загадка. Да и сторонником быть небезопас-но. Грабеж уже начался, наверняка. А их машины... Ой-йе, прощай, ЗИЛки! Хорошо, хоть товар продали. Но что с Рарри, Балинами и Орри? Был ли "Водар Великий" для них надеж-ным местом? И - стоит ли пытаться пробраться туда, или нет? Как вообще захватчики отно-сятся к гномам? То, что они примкнули к Пришлому, получилось довольно случайно. Вспомнил взгляды баронцев на входе в оружейный магазин, и решил исходить из того, что его будут сразу убивать. Отсидеться на чердаке, таясь и от мятежников, и от хозяев? Ну да, пробравшись тихо, как эльф, ага. В любом случае, надо понять - что у него есть? Во-первых, винтовка с тремя полными магазинами, еще два револьвера - свой сорок четвертый и "Че-кан". К своему два скорозарядника и россыпью... сколько там? Пятнадцать патронов. К "Че-кану" еще семь, кроме барабана. Негусто. Еще, правда, секира и штык-тесак. Надо вернуться к тугам и пошарить на предмет боеприпасов! Сказано - сделано. Тяжеловесной рысью рез-вящегося першерона он отправился назад. Ближайший к площади труп, из-за которого он научился летать, оказался вовсе даже безоружным и несчастным местным, испачканным и раздавленным их машиной. Впрочем, убили его раньше, и не они. Черной кучей тряпья по-верженне туги (кто такие эти туги, Дарри не знал, но по реакции Воронова понимал, что лю-ди они насквозь неприятные и опасные) лежали

шагах в пятидесяти от него дальше по улице. Тут он сообразил, что, прорываясь, они ведь не всех тугов уложили, и ему сразу расхотелось обыскивать их мертвецов. Выжившие черные, скорее всего, юркнули в распахнутые ворота и еще не решились выбраться назад. И не мудрено - с момента их прорыва прошло, пожалуй, не больше пяти минут. Но только пути у него другого не было - или на площадь, или мимо распахнутых ворот. Или стоять и тупо ждать, пока его убьют. Взяв винтовку наизготовку и пригнувшись, он стал подкрадываться к воротам и черным мертвецам около них. Ну или де-лать то, что у гномов называется словом "подкрадываться". При этом он пытался подсчитать количество покойников и вспомнить, сколько же было живых тугов. Получалось, что не меньше десятка, а кучек было не то семь, не то восемь. Гномы вообще днем видят намного хуже людей, о чем не любят говорить, так что толком разглядеть, сколько убитых, ему долго не удавалось. Когда же удалось... Их было восемь. Нет, те, в которых попали они с Ториром или Бофур, были еще ничего. Зато остальные... Человек, в которого угодила пуля из крупно-калиберного пулемета, производит на неподготовленного зрителя сильное впечатление. Они и произвели, особенно тот, кому пуля пришлась прямо в центр корпуса. Руки, ноги, голова, все было на месте. А вот от туловища будто только оболочка осталась, все остальное из него словно выплеснуло вокруг. Дарри почувствовал, что его самого сейчас "выплеснет вокруг", но тут хруст гравия за забором под чьими-то шагами мигом отодвинул это эстетское желание куда-то в сторону. Гномы вообще отличаются изрядной толстокожестью. И сейчас его это и спасло. Он присел на одно колено, вскинул винтовку. Шаги за воротами затихли. Наверное, тот, кто прятался за их створкой, не решался выглянуть. Их разделяло метра три и распахну-тая половинка ворот, и Дарри боялся дышать, чтобы не выдать себя сопением. Так продол-жалось довольно долго, пока сердитый голос во дворе не прикрикнул на стоящего за ворота-ми на харазском, как показалось Дарри. И еще шажок за тонкой дощатой преградой. "А чего я жду?", - подумал Дарри и тут же выстрелил примерно туда, откуда исходил звук и еще два раза, чуть правей и чуть левей. Высокий, какой-то заячий визг подтвердил, что он попал. Думая, сколько же еще осталось противников за забором, один или два, он совершил самый глупый в своей недолгой жизни поступок. А именно - выпрыгнул за ворота. Два. Их было два, и они открыли пальбу, едва он показался меж раскрытых створок. Спасло его то, что он выскочил пригнувшись, почти вприсядку эдакой раскорякой-кракозяброй, и то, что туги, скорее всего, ожидали людей - прицел взят был слишком высоко. Один укрывался за телегой у сарая слева от ворот. Смуглый, бородатый, тощий, весь в черном, но застиранном уже до серого. Он навалился на борт телеги и палил из "Чекана", уперев локти для устойчивости в тележный борт. Второй был явно не прост - и укрылся получше, за бочкой для дождевой во-ды, и стрелял он из "Маузера", не винтовки, а пистолета. Матеря себя на чем свет стоит, Ка-мень выстрелил левому в ноги и попал, даже удачней, чем рассчитывал, не в ноги, а в таз. Колеса телеги были вирацкие, высокие, и, если бы туг не навалился так на тележный борт, то дай Прародитель бы ему в ноги попасть. А тут он сложился, как перочинный нож, и стрелять перестал. Дарри тут же метнулся влево - и стрельбы теперь оттуда нет, и второму вправо ли-нию огня переносить не так удобно. Тот и так едва не попал в Дарри, а "Маузер" может и кольчугу гномью пробить. Вообще, однако, похоже, что он сам себя в ловушку загнал. Он один, да и патронов мало. Стрелок он, сказать прямо, не эльфийского уровня. То, что он ухайдакал сейчас двоих тугов - чистое везение, особенно со стрельбой через ворота, а пого-ню за "Копейкой" расстрелял и вовсе в полигонных условиях. Его противнику, который на-дежно укрылся за бочкой с водой, достаточно не давать ему высунуться из-за колодезного сруба, за которым Дарри укрылся, и просто ждать, когда на шум их перестрелки заглянет кто-то из сподвижников. Судя по всему, их в городе сейчас как блох на дворняжке. Были бы гранаты... Но гранат нет. Зато вот возле колодца отмостка из голышей, втоптаных-вколоченных в землю, чтобы пролитая вода не давала грязи и луж. Едва не ломая ногти, Дарри выковырял пару небольших, поменьше его кулака, камней. Дурацкая мысль, но - мо-жет, камень поможет Камню? Если вот так... Он швырнул первый голыш за бочку, до кото-рой было шагов двадцать, и крикнул: "Граната"! Была надежда, что противник поддастся на уловку и выскочит из своего укрытия. Не поддался. То ли рассмотрел, что у него нет под-сумка с гранатами, то ли звук расслышал совсем не металлический... Но - не поддался. Будь у него время и резец, он бы вырезал руну отсроченного разрушения на втором голыше, и тот бы рванул не хуже гранаты. Правда, она не всегда ему давалась без помарок, а резать ее - весь день уйдет. Это великий мастер Килли мог бы впечатать в камень руну одними словами. Он вдруг отчетливо представил ее себе, и она словно засеребрилась, засверкала в воздухе призрачным, идеально правильным начертанием и впиталась в булыжник, как вода в сахар. Он и дальше ее видел, не глазами, а каким-то другим зрением, она идеально встала в центре кругляша и начала сначала неспешно, а потом все быстрей вращаться, напитываясь, прояв-ляясь все отчетливей, и словно наматывая на себя какую-то теплую и мягкую яркую нить, лучащуюся бело-желтоватым светом и идущую будто из него самого, не из сердца, а откуда-то из живота. Нить эта, преломляясь и усиливаясь, наливаясь при этом еще и голубым хо-лодным сиянием, проходила и через жезл убитого магика. Дарри теперь его чувствовал, словно у него появилась еще одна рука. Наконец руна остановилась. Камень потеплел и на-чал подрагивать, словно ему не терпелось сорваться с места, и Дарри, внезапно перепугав-шись, отшвырнул его от себя прочь, вслед за первым, даже не целясь во врага, а - просто от себя подальше. Камень упал почти туда же, куда и первый. Из-за бочки раздался насмешли-во-издевательский выкрик с харазским акцентом:

– Не наигрался в камешки, мальчик?

И в этот миг руна подействовала. Дарри видел, как срабатывала она у мастера Килли. Эффект был и в самом деле как от гранаты. Но это... Рвануло так, как будто "Единорог" пришлых залупил туда, в угол двора, за бочку, 107-миллиметровую мину. Разметало не толь-ко туга - бочка в треске и грохоте, заливая все вокруг водой, развалилась. Осколки булыж-ника просвистели и над ним самим, с чувствительной силой и изрядным стуком впившись в бревенчатую стену сарая. От восхищения самим собой Дарри, раскорячившийся в неудобной позе за колодцем, шмякнулся на задницу и витиевато, не хуже отставного ур-Барака Гимли, выругался, поминая Прародителя, богинь Арру и Астару, но путаясь, так что, возможно, про-звучали и нелепицы вроде сисек Прародителя или бороды Астары. Это что же теперь выхо-дит - он Рунопевец? Да еще и посильней мастера Килли? Ему хотелось сотворить еще что-нибудь, но ощущение сродни изжоге его остановило. Про магическое истощение магиков он слышал. А вот что-нибудь такое у Рунопевцев есть? Может Килли просто поумней да по-опытней его, а не послабей? Может, он знает, сколько силы вложить нужно в руну, не боль-ше, не меньше, а именно столько, сколько нужно? А он по дурости мышь пытается застре-лить из пушки? И еще - жезл пришлого колдуна-подпоручика. Какую роль сыграл он и по-чему Дарри его начал чувствовать, как самого себя? На миг он чуть не позабыл обо всем и едва не начал экспериментировать, но свойственная их народу практичность и следование заветам предков, говоривших, что все нужно делать в надлежащем порядке, остановили его. Война кругом. Он поднялся, взял на всякий случай с собой в карманы два камня поменьше, и осторожно стал обходить двор. Винтовку Камень закинул за спину, а "Чекан" взял наизго-товку. Лежащий за телегой туг был жив, но без сознания. И не жилец, судя по всему. Стара-ясь не замараться в крови, Камень забрал его револьвер, два скорозарядника с патронами, и пачку патрон из кармана чекменя. Были еще и патроны россыпью, но они были все в крови и он не стал их брать, помня, что Гимли что-то говорил, что не стоит их использовать, но не помня, шла речь о винтовках или револьверах. Зато был неплохой, хоть и не гномьей работы, помповик двенадцатого калибра, "Таран" с коротким стволом и магазином на пять патрон, но с прикладом, обычным, без пистолетной рукоятки. Это Дарри только порадовало - для гномьих лап так намного сподручней, чем с пистолетной под людскую руку. И вот чего он из него в Дарри не стрелял? Хотя оно, конечно, к лучшему. Патроны к дробовику были в плече-вой кожаной перевязи, и Дарри тут же ее нацепил, сперва сняв винтовку, а затем повесив ее поверх перевязи. На шее умирающего, вывалившись из-за выреза рубахи, висел какой-то ме-дальон из темного металла. Он был как-то неприятен, и Дарри даже не прикоснулся к нему. А вот кошелек, потертый такой замшевый кисет черного цвета, выудил из брючного карма-на. В нем нашлось не так уж и много - чуть вирацкого серебра, с десяток гномьих марок и столько же - тверских и баронских золотых, да медь россыпью. Глянул на умиравшего - а он уже не умиравший, а умерший. "Ну и покойся с миром, а я дальше пошел, в сарай", - поду-мал гном. В сарае не было ничего интересного и никого опасного, только кот, дремавший после охоты на мышей и проигнорировавший всю их пальбу во дворе. Кот открыл янтарные глазищи, зевнул и глянул на юношу, словно спрашивая его: "Я кот. А вот ты-то чего добил-ся?" От сарая Дарри вернулся к воротам - в горячке он пробежал их раззявленную пасть, да-же не удосужившись глянуть, в кого он там попал сквозь створку и что с ним, не выстрелит ли он в спину? Не выстрелит. Мертвые не стреляют. В руках у мертвеца, ныне полных травы, которую он сорвал, суча ими вокруг в предсмертных судорогах, когда-то была винтовка "Энфилд" , и Дарри разжился у него аж восемью десятками патронов - подсумки были полны. Еще у него был "Молот Тора", доброе железо из Серых гор. Жалко было бы его не взять, и он перекочевал в набрюшную сумку, все больше раздувавшуюся. И еще два скороза-рядника, теперь сорок четвертого калибра, и еще восемь патронов россыпью. Карманы брюк, пропитавшиеся кровью, Дарри обшаривать не стал - его запас времени не бесконечен. Да и вообще, для трофеев уже надо бы было найти вещмешок. Он хотел прикрыть ворота, надеясь (впрочем, очень слабо, учитывая кучу трупов перед ними) скрыть двор от всевозможных враждебных прохожих, но те же самые трупы и не дали это сделать, а перетаскивать их не было ни времени, ни смысла. Теперь почему-то позывов к рвоте не возникло. Дарри вернул-ся во двор и направился к последнему убитому им противнику. Точнее, к тому, что от него осталось. Вода из расколошмаченной до клепок бочки окрасилась розовым - харазца бук-вально разорвало на куски. Юношу почему-то больше всего удивил новенький, неповреж-денный кавалерийский ботинок с высокой шнуровкой на оторванной ноге. Искать трофеи тут было бессмысленно. Самом обидным было то, что прекрасный "Маузер", его давняя мечта, был изуродован и погиб безвозвратно. Вспомнилась поговорка пришлых: "Заставь дурака Богу молиться - он себе и лоб расшибет".