Каменные драконы
Шрифт:
Дед наклонился над столом и тихо произнес пару фраз, после которых рыжий явно занервничал, а потом глухо пробормотал:
— Дракон тогда где?
— Вхагар обживается рядом с Дрогоном, а мальчик с драконом не может быть никем иным, как Таргариеном.
— Но ведь и у вас по слухам есть дракон…
— Но я-то уже не мальчик!
Разговор плавно перешел на шепот, в котором Селвин уже ничего не мог разобрать. Потом дед глухо стукнул кулаком по столу, что-то выпалив в самое ухо распорядителю, и Селвин из Дредфорта был вписан в книгу.
— Что ты ему сказал? — спросил внук немного погодя, когда они неспешно брели в сторону палатки деда.
— Я пошел с козыря, сказал, что ты
— Он принял меня за дядиного бастарда, — задумчиво произнес Селвин. Дед похлопал его по плечу дружески, но с такой силой, что парень поморщился.
— Пусть твое происхождение узнают позже, это правильно. Пусть о тебе узнают поменьше, и однажды настанет черёд снять шлем и назвать фамилию.
Селвин, проводив деда, направился разыскивать дядю. Лорд Вечерняя звезда занимал особое место в лагере, поскольку не отпустил свою юную драконицу в общий загон. Золотая и маленькая, она тем не менее обвивалась кольцом вокруг его шатра, на нее приходили посмотреть. Неистовая Пламень летала к загону только кормиться, чаще всего — со всадником. Ожидался прилет еще многих и многих драконов и их всадников.
Пробираясь к лорду Тириону, он увидел вдалеке голубое платье с лютоволком и знакомый силуэт. Лианна мелькнула и скрылась в сопровождении Королевы. Может, она меня избегает? — с нарастающим ужасом вновь подумал парень. И отогнал ужасную, невозможную мысль.
***
В покоях лорда Тириона была тихо и темно, но царил неожиданный бардак. Селвин был удивлен этим, а дядя раздосадован. Наконец он провел его к стоящему в углу манекену и резко стянул закрывающую ткань. Селвин застыл.
Доспех был прекрасен. Светло-серый, очевидно посеребренный, он глянцево поблескивал в полумраке комнаты. Шлемов было два — гладкий боевой и парадный с распахнувшим крылья драконом. По центру нагрудника был лев, держащий в лапах выложенные ярко-голубыми камнями луну и солнце Тартов. Те же камни были глазами дракона на шлеме и льва на панцире.
— Плащ? — уточнил Селвин.
— Синий, — Тирион махнул рукой на сверток, — хорошо с сапфирами сочетается.
И Селвин четко понял, что хочет поменять.
========== 60 Смерть на мягких лапах /Арья flashback ==========
Мокрым носом ближе к траве. Мощные лапы легко несут по лесу, подсвечивают траву вдали пары глаз братьев и сестер. Ноздри ловят тысячи запахов. Нетронутый снег, рябиновые кисти, пробежавший утром заяц, чужак. Чужак? Чужак?!
Стая мгновенно подбирается, образуя что-то вроде сети с подвижными ячейками, на каждом перекрестке которой — волк. Крупный, в холке больше, чем по бедро среднему человеку, с огромными челюстями и мощной, непробиваемой ни копьем, ни арбалетом шкурой. Дети Нимерии прекрасные охотники. Легкий шаг, бег, свадьба. Круговорот жизни в одной стае. Он так засасывает, что она готова не возвращаться никогда, но сила луны меркнет с рассветом, и она возвращается к своим, двуногим, плохо чующим. Там придется говорить, решать, думать не носом, а чем-то другим, не нужным волкам.
Марево перед глазами рассасывается медленно. Молодая женщина полулежит на подстилке, слыша приглушенный плач ребенка и ритмичную колыбельную мужским хриплым голосом. Она на ощупь тянется к столу и находит там искомое — грубо вылепленную глиняную кружку с водой. Джендри заботится о ней, пока она заботится о них всех. Вода сладка, как любая ключевая в этой местности. Их маленький пока лагерь разбит вокруг одного из ключей, два других неподалеку, и выбираться туда проще днем, но и ночью волки проводят. Она все больше любит стаю,
Джендри стоит в полумраке, покачивая дочь. Малышка Лианна смотрит на мир его же синими глазами. Огромные, Баратеоновские, прекрасные. У дочери глаза Джендри, и именно поэтому Арья так любит ее. Невозможно забыть роды и ту утиную неуклюжесть, из-за которой она почти месяц еле ходила, но малышка перевешивает все тяготы. Такая ладная, такая хорошенькая. Его дочка. Джендри красив, его тело, голое до пояса сверху, поблескивает при свете лучины. Он отдает Арье на руки маленький сверток, и девочка жадно прижимается к груди. Мать морщится, поправляя захват, и потом блаженно засыпает с девочкой у груди. Проходит около получаса, когда она, проснувшись, не находит рядом мужа. Тихо встав, не потревожив Лианну, она скользит в соседнюю комнату. Джендри сидит тихо, водя пальцем по строкам. Что за упрямец. Он вбил себе в голову, что он должен научиться читать, коль скоро его дочь наполовину благородная леди. Арье и смешно, и грустно разом, но она не может смеяться над ним. Так это трогательно, так похоже на ее мужа. Вместо того, чтобы спугнуть его, она бесшумно возвращается обратно, благодаря лишний раз добрую старую школу наемных убийц, позволяющую любой молодой матери передвигаться так, чтобы детка не проснулась. Потом в проеме она шумит чуть сильнее и, слыша, что Джендри убрал книгу, медленно вплывает в проем, потирая глаза. Она идет нетвердой походкой к нему, словно бы еще не проснулась.
Женщина знает, что давным-давно солнце взошло, и ее муж скоро отправится ковать новые мечи для их маленького отряда, править зазубрины, отмывать кольчуги от ржавчины, да переклепывать на новых хозяев прочий доспех… Мертвым не нужны доспехи, то ли дело живым. Арья идет вслепую, зная наверняка, где Джендри. Он занимает много места и так громко дышит. Его ладони без труда сходятся на ее талии, и Арья улыбается своим мыслям. Ее муж многое делает громко. Она улыбается снова, открывая глаза, опускается на его колени, целуя переносье между синими-пресиними глазами. Ее ноги легко обвивают его пояс, он смеется так, как больше никто не умеет.
— Тебе надо выспаться, — говорит он со всегдашней своей бесхитростной улыбкой.
— Не хочу спать, — качает головой Арья, целуя его, а потом скидывает с плеч одежду, раздеваясь так, словно опаздывает куда-то.
— А чего хочешь? — спрашивает он ее как обычно, зная, что получит в ответ. И Арья договаривает последнюю фразу, после которой их маленький мир поглотят лишь звуки и движения:
— Тебя. И прямо сейчас.
На пол летит его одежда. Арья легче и меньше, но ей нравится, когда его большое сильное тело впечатывает ее в любую поверхность — стол ли, стена — неважно. Он что-то делает с ней каждый раз, просто начиная прикасаться, и истаивают границы стен, и она видит заснеженный мир вокруг, белые елки в кутерьме пороши, следы разных животных и пару десятков волчьих глаз, охраняющих Убежище. Движения супругов становятся все более резкими, глубокими, бешеными. Его дыхание рядом с ее губами, и бархатный стон одновременно с последним рывком: «Ар-рья». Он почти рычит, а она стонет, догоняя, требуя и получая свое. А потом он уносит ее в спальню, где гораздо теплее, под бок к дочери, и греет собой, пока его женщина не заснет. Такая прорва заботы в одном человеке, думает она который раз, проваливаясь в сон. Мне повезло.