Камешек в небе (= "Галька в небе"). Звезды как пыль (другие переводы)
Шрифт:
— Проснитесь, — сказал он.
Шварц потянулся.
— В чем дело? — Он почти не чувствовал себя отдохнувшим. Усталость ощущалась им все с новой и новой силой, как будто в тело его продолжали поступать все новые и новые ее порции.
— Где Вялкис? — быстро спросил Шент.
— О… о, да. — Шварц дико огляделся, потом вспомнил, что наиболее ясное и отчетливое зрение ему дают не глаза. Он послал щупальца своего мозга, и они закружились, ища Разум, бывший так хорошо ему знакомым.
Он нашел его, но трогать не
Шварц пробормотал:
— Он на другом этаже, разговаривает с кем-то.
— С кем?
— С кем-то, чье прикосновение мне незнакомо. Подождите… дайте послушать. Может быть, секретарь… да, он называет его полковником.
Шент и Пола обменялись быстрыми взглядами.
— Это не может быть Предательством, не так ли? — прошептала Пола. — Я хочу сказать, ведь офицер Империи не захочет пойти на сделку с Землей против Императора, правда?
— Не знаю, — грустно сказал Шент, — я готов уже поверить во что угодно.
Лейтенант Клауди улыбался. Он сидел за письменным столом с бластером у локтя, а рядом с ним стояли четверо солдат. Он говорил с той официальностью, которой требовала ситуация.
— Я землян не люблю, — говорил он. — Я никогда их не любил. Они — отбросы Галактики. Они болезненны, суеверны и ленивы. Они дегенеративны и глупы. Но, клянусь звездами, большинство из них знает свое место. В некотором отношении я могу их понять. Такими они рождены, и ничего тут не поделаешь. Конечно, терпеть то, что терпит Император, — я имею в виду их проклятые обычаи — я бы не стал, будь я Императором. Но тут уже ничего не поделаешь. Со временем мы научим…
Алварден прорвался:
— Но послушайте. Я ведь не для того приехал сюда, чтобы выслушивать…
— Послушайте, вы, я еще не все сказал. Я как раз собирался сказать, что не могу понять, как все укладывается в сознании столь любящего землян. Когда человек — настоящий человек, я имею в виду, — может опуститься до того, что станет ползать среди них и бегать за их женщинами, я не могу испытывать уважения к нему. Он хуже, чем они…
— Космос бы побрал вас и ваши глупости! — яростно бросил Алварден. — Вам известно, что замышляется ужасное предательство против Империи? Вам известно, насколько опасно создавшееся положение? Каждая минута промедления может стоить уничтожения миллионов миров…
— О, этого я не знаю, доктор Алварден. Вы ведь доктор, не так ли? Я не должен забывать ваших титулов. Видите ли, у меня есть своя теория. Вы — один из них. Может, вы и были рождены на Сириусе, но у вас черное земное сердце, и вы используете галактическое гражданство, чтобы работать на них. Вы похитили их официальное лицо, этого Древнего (сама по себе вещь неплохая, но я не хотел бы, чтобы из-за него мне наступали на горло). Но земляне его ищут. Они послали запрос в форт.
— Послали? Уже? Тогда что же мы здесь разговариваем?
— Вы ожидаете восстания и тому подобных беспокойств? Может быть, вы даже запланировали одно из них, как первый шаг к организации революции, а?
— Вы что, с ума сошли? Зачем мне это нужно?
— Ну, значит, тогда вы не станете возражать против того, что мы освободим Древнего?
— Вы не можете. — Алварден вскочил на ноги, и несколько мгновений вид у него был такой, как будто он собирается броситься на сидящего за столом офицера.
Но бластер был уже в руках лейтенанта Клауди.
— О, не можем? Послушайте-ка. Я снял часть груза со своей души. Я ударил вас и заставил пресмыкаться передо мной перед вашей подружкой-землянкой. Я усадил вас сюда и сказал вам прямо в лицо, какой вы низкий человек. И теперь я с радостью воспользовался бы удачным предлогом, чтобы разнести вам руку в ответ на то, что вы сделали со мной. Так что лучше не двигайтесь.
Алварден окаменел.
Лейтенант Клауди рассмеялся и отложил бластер.
— Очень плохо, что мне нужно спасти вас для полковника. Он будет говорить с вами в пять пятнадцать.
— И вы знали об этом… знали об этом все это время. — Отчаяние рвало его горло на части, превращая звуки в хриплый шелест.
— Конечно.
— Если время, которое мы потеряли, лейтенант Клауди, означает, что мы потеряли все, то всем нам осталось жить совсем недолго. — Он говорил с ледяным спокойствием, и это делало его голос нечеловечески жутким. — Но вы умрете первым, потому что я проведу свою последнюю минуту, превращая ваше лицо в кашу из раздробленных костей и мозгов.
— Буду ждать вас, любовник землянки. В любое время!
Командующий фортом Дибурри закалился на службе Империи. При стойком и неизменном мире последних поколений оставалось мало путей к «славе», которую мог бы заработать армейский офицер. И полковник, равно как и остальные, не заработал ее. Но в течение долгих лет восхождения по служебной лестнице он повидал многие части Галактики — так много, что даже гарнизон в невротическом земном мире был для него всего лишь обычной поденной работой. Он хотел лишь мирной рутины обычной оккупации. Сверх этого он ни о чем не просил, и чтобы достичь подобного состояния, шел на все — даже, в случае необходимости, на извинение перед земной девушкой.
Когда Алварден вошел, он казался усталым. Ворот его рубашки был расстегнут, а китель с пылающим желтым «Космический корабль и солнце» Империи висел на спинке стула. Мрачно глядя на Алвардена, он рассеянно похрустывал суставами на правой руке.
— Очень неприятная история все это, — сказал он. — Очень. Я прекрасно вас понимаю, молодой человек. Вы — Бел Алварден из Баронна — причина уже имевшего места замешательства. Неужели вы не можете держаться в стороне от беспокойства?