Камешек в небе (= "Галька в небе"). Звезды как пыль (другие переводы)

Азимов Айзек

— Вы сказали, что имели мимолетное впечатление о Разуме Вялкиса. Не знаю, какая у вас была возможность рыться в его отбросах. Но когда он вернется, хотя и будет уже слишком поздно, проникните в его мысли, и вы обнаружите, что он безумен… А потом умрите!

Шварц молчал.

Поспешно вмешался Алварден:

— Хорошо, Шварц, исследуйте мой Разум. Проникните в него так глубоко, как вам этого хочется. Я был рожден на Барон не в секторе Сириуса. В период становления моего мировоззрения я жил в атмосфере антиземных настроений, так что я не мог избежать влияния глупой лжи на мое подсознание. Но посмотрите повыше

и скажите мне, разве в свои зрелые годы я не боролся с предрассудками? Не в других — это-то было бы легко — а в самом себе, и так упорно, как только мог. Шварц, вы не знаете нашей истории! Вам ничего неведомо о тысячах и десятках тысяч лет, в течение которых человек шел по Галактике, годах войн и несчастий. Вы не знаете о первых столетиях Империи, когда почти не было выбора между деспотизмом и хаосом. И лишь в последние две сотни лет наше галактическое правительство стало представительным. Под его наблюдением различным мирам позволено было развивать свою культурную автономию — позволено самоуправление — позволено направлять своих представителей в правительство. И не было еще такого времени в истории, чтобы человечество было бы так свободно от войн и бедности, как сейчас, и никогда еще галактическая экономика не управлялась столь мудро, и никогда еще перспективы на будущее не были такими радужными. И вы бы разрушили все это и начали все заново? Деспотической тиранией, единственными составляющими которых являются подозрительность и ненависть. Почему? Несчастье Земли — не постоянно, со временем этот вопрос будет разрешен, если только будет жить Галактика, но то, что делают они, не имеет ничего общего с решением проблемы. Вам известно, что они намерены сделать?

Обладай Алварден способностями Шварца, он обнаружил бы борьбу в Разуме последнего. Тем не менее инстинктивно он понял, что настало время передышки…

Шварц не шевелился… Позволить умереть всем этим мирам… раствориться в ужасной болезни… а был ли он землянином, в конце концов? Просто землянином? В юности он покинул Европу и уехал в Америку, но разве, несмотря на это, он не остался тем же человеком? И если после него люди осваивали, в свою очередь, изорванную и израненную землю ради миров, лежащих за небесами, то разве не принадлежит ему вся Галактика? Разве все они, все… не являются его потомками и его братьями?

Медленно он проговорил:

— Хорошо, я с вами. Но как я могу помочь?

— Насколько глубоко вы можете проникать в Разумы? — поспешно спросил Алварден.

— Не знаю. Снаружи есть разумы. Охрана, я полагаю. Думаю, я могу достичь даже улицы, но чем дальше я иду, тем слабее становится чувство.

— Естественно, — сказал Алварден. — Но как насчет секретаря? Вы смогли бы найти его Разум?

— Не знаю, — пробормотал Шварц.

Пауза… Течение минут казалось непереносимым.

Шварц сказал:

— Ваши Разумы у меня на пути. Не следите за мной. Думайте о чем-нибудь еще.

Они попытались. Еще одна пауза… Потом:

— Нет… не могу… не могу.

Алварден проговорил с внезапной настойчивостью:

— Я могу немного двигаться… Великая Галактика… Я могу шевельнуть ногой… Ох! — Каждое движение требовало напряжения.

Он сказал:

— Насколько сильно вы можете кого-нибудь поразить, Шварц? Можете ли вы сделать это сильнее, чем сделали это со мной некоторое время тому назад?

—

Я убил человека.

— Что? Как вам это удалось?

— Не знаю. Просто так получилось… Это… Это… — Шварц выглядел почти комически-беспомощным в своем усилии перевести на язык слов то, что их не имело.

— Ну, а больше чем с одним, вы можете справиться?

— Я никогда не пытался, но думаю, что могу. Я могу одновременно читать два Разума.

Пола перебила его:

— Вы не можете его заставить убить секретаря, Бел. Это ничего не даст.

— Почему же?

— Как мы выйдем отсюда? Даже если мы захватим секретаря и убьем его, снаружи нас будут ожидать сотни других. Неужели вы этого не понимаете?

Но Шварц торопливо вмешался:

— Я держу его.

— Кого? — этот вопрос задали все трое одновременно.

— Секретаря. Думаю, это его Прикосновение Разума.

— Не позволяйте ему уйти. — В своих попытках вырваться из неподвижности Алварден почти скатился с возвышения и, скребя по полу полупарализованной ногой, делал бесплодные попытки подняться.

Пола крикнула:

— Вы ушиблись! — и внезапно обнаружила, что путы на ее ноге скрипнули, когда она попыталась приподняться на локте.

— Нет, нет, все в порядке. Держите его крепче, Шварц. Вытащите из него всю информацию, какую только сможете.

Шварц подался вперед с такой силой, что у него заболела голова. Он посылал вперед щупальца своего мозга слепо, неуклюже, подобно тому, как ребенок упорно тянется за игрушкой, которую ему не достать. До сих пор он брал то, что находил, но теперь он искал…

С трудом нащупал он какие-то обрывки.

Триумф! Он уверен в результате… Что-то насчет космических пуль… Он начал… Нет, не начал. Собирается начинать.

Шент застонал.

— У них есть автоматически управляемые орудия для передачи вируса, Алварден. Нацелены на различные планеты.

— Но где они находятся, Шварц, — настаивал Алварден. — Ищите, дружище, ищите…

— Есть здание, которое я… не… ясно вижу… пять ответвлений… звезда… название Слу, может быть…

Вновь вмешался Шент.

— Это оно. Клянусь всеми звездами Галактики, это оно — храм Секлу. Он со всех сторон окружен радиоактивными рвами. Кроме Древних, туда никто никогда не входил. Это неподалеку от того места, где встречаются две реки, Шварц?

— Я не вижу… да… да… да…

— Когда, Шварц, когда? Когда они будут запущены?

— Я не могу различить день… очень скоро… скоро… Его разум просто разрывается от насыщенности этим… Это будет очень скоро. — Его собственная голова едва не раскалывалась от усилий.

Алварден горел, как в огне, когда ему удалось, наконец, приподняться на руках и коленях, хотя они подламывались под ним.

— Он идет?

— Да, он у двери.

Голос его осел и замер, когда двери отворились.

Голос Вялкиса был полон холодной насмешки, в нем звучала вера в успех и триумф.

— Доктор Алварден, не лучше ли вам вернуться на ваше место?

Алварден посмотрел на него снизу вверх, сознавая жестокую унизительность своего положения, но отвечать было нечего. Медленно позволил он своим сочащимся болью конечностям опустить его тело на пол. Он ждал, тяжело дыша. Если бы подвижность его конечностей была чуть большей, если бы он мог совершить рывок, если бы выхватить у него оружие…