Камуфлет
Шрифт:
Родион Георгиевич замер, прикрытый веткой смородины.
На излучину дорожки легла тень. Солнце, ушедшее с зенита, светило неизвестному путнику в спину. Серое пятно выдало невысокий рост. Наконец явился и он сам.
Ванзаров отбросил ветвь и шагнул на тропу войны:
– Что вы здесь делаете?
Путник шарахнулся и в ужасе заслонился тертым портфельчиком. Но уяснил, что повстречал не лесного разбойника, а чиновника полиции, и выдохнул облегченно:
– Фу, напугали…
– Могу ли знать, для чего оказались тут? – строжайше повторил Родион Георгиевич.
– Прибыл,
– Каким образом я вас вызвал?
Господин Берс торопливо расстегнул портфель и вынул лист:
– Доставил курьер, прямо на Фонтанку.
– Позвольте…
Под грифом сыскной полиции разместился машинописный текст:
«Господин Берс! Прошу вас прибыть к двум часам на кленовую аллею, что невдалеке наших дач, сразу за озером. Дело срочное и касается судьбы вашей племянницы. Мне удалось установить, откуда исходит угроза. Требуется ваше присутствие».
Та же рука грубо сфальсифицировала подпись и.о. начальника сыскной полиции. И буковку «а» напечатали как надо – с известной царапиной.
Берс принялся торопливо оправдываться:
– Вчера же сказали, что понадоблюсь… У меня и мысли не закралось… Бросил все и примчался… Меня и отпускать не хотели, начало дня… Извозчик десятку содрал…
– Уезжайте немедленно. Здесь может быть опасно. – Ванзаров скомкал письмо и сунул в брючный карман. – Чтоб духу вафего не было! Отправляйтесь домой, заприте дверь и ждите моего визита. Вам ясно? Не задерживаю…
Николай Карлович уставился в землю и заявил:
– Никуда не поеду…
– Что там бубните?
– Остаюсь до конца! – теперь уже гаркнул коллежский асессор и добавил тише: – С вами… Что бы ни случилось… И гоните сколько угодно… С места не тронусь.
В маленьком чиновнике вдруг открылась удивительная сила воли. Такое, знаете ли, преображение: был никто, а стал всем. Просто другой человек.
Родион Георгиевич шагнул к нему:
– Уверены?
– Никаких сомнений! – доложил Берс.
– Силенок хватит?
– Разумеется. Плохо меня знаете!
– В таком случае… Позвольте пожать вафу храбрую руку!
Николай Карлович расцвел как барышня и скрестил ладонь в мужественном рукопожатии. Ванзарову даже пришлось мягко вытаскивать кисть.
Берс немедленно приосанился, ухватил портфель и осмотрел растительность. А Родион Георгиевич тихонько потер подушечки пальцев, словно купюры пересчитывал.
– Кого ждем-с? – деловым тоном осведомился Николай Карлович.
– Наверное, уже никого, – Ванзаров улыбнулся одной из самых приятных улыбок, когда пышные усы встают кошачьим хвостом. – По правде говоря, надеялся увидеть убийцу.
– Только предполагаете, кто он? Вчера, кажется, уже знали…
– Знаю его под псевдонимом Антон Чижъ.
– Автор уголовного романчика? – изумился Берс. – Не путаете?
– Ничуть. У меня есть его портрет.
– Не может быть!
Из глубин явилась помятая фотография и была предъявлена любопытствующему чиновнику.
– Но, позвольте, здесь только князь да Петр Александрович… – в сомнениях проговорил Берс.
– Гляньте вот сюда… – палец коллежского советника уткнулся в нижний уголок снимка.
– Где?
– Да вот тут, отражение в крохотном зеркальце…
Берс приблизил карточку, покрутил так и эдак и признался, что ничего не находит:
– По-моему, там вообще нет никакого зеркала, – закончил он.
– А вот я вижу то, чего нет на самом деле.
В лице Николая Карловича случилась перемена: исчезло мягкое и чуть глуповатое выражение, даже милые морщинки у глаз как будто разгладились. Среди кленовой аллеи стоял все тот же мелкий чиновник в потертом сюртуке и с нелепым портфельчиком, но стал он другим. Налетел легкий, уже осенний ветерок.
– О чем это вы? – спросил Берс незнакомым, ломаным голосом.
– Разве не ясно? Такой умница, а простых вещей не понимаете… – Ванзаров укрыл от греха подальше драгоценный снимок. – Так здравствуйте, Антон Чижъ…
Коллежский асессор быстро отступил.
– Не бойтесь, у меня ни оружия, ни ручных цепочек, – совершенно спокойно признался Ванзаров. – И поединков устраивать не намерен.
– Как узнали? – Берс цепко следил за каждым движением спутника.
– Ну, начать с бани… – Родион Георгиевич сорвал листик и понюхал: уж осенью дышало. – Не верю в привидения, стало быть, соверфить нападение на господина Берса мог только один человек: господин Берс. Окунулись в лохань с кипятком, упали на пол и давай играть сценку. Только ведь не учли, что лежать надо на спине, так бы дуфила опытная рука, а вы на животе кувыркались, потому что кожа саднила после кипятка…
– Дальше…
– Любовь к пифущим мафинкам. Ладно, отправили письмецо мне, так ведь сколько еще! И барону Фредериксу, и статейки в «Новое время», и приказы передать труп в академию, и записку от покойного Выгодского, да и нынефнее приглафение…
– Не вижу, при чем здесь я.
– Логика простая, – Ванзаров отпустил листок по ветру. – Во-первых, когда я попросил напечатать слово «Аякс», так резво бросились исполнять, что сомнения отпали – умеет. Откуда навык? В присутствии у вас мафинки нет, вам полагается документы расписывать пером. И все же умеете. Я в этом окончательно убедился только что, как руку пожал: подуфечки-то вафи с мозольками. Такие зарабатывают, когда сутками стучат по клавифам старенькой мафинки, у которой и буквы потерты. Например, на «а» – трефинка.
– Да, это промах, – вдруг согласился Берс. – Чему еще поучите?
– Логике… В бане не признали Петра, потом оправдались очками, дескать, не вижу дальфе своего носа. А в тенистом лесу так внимательно разглядывали фото, что про очки и забыли. Отсюда вывод: врал, господин чиновник, что не знает Петра, врал, что слаб глазами, а значит, скрывает, что знает куда больфе. Например, о содалах.
– Занервничал в Соболевских, сам не знаю, что нашло… И нападение глупо разыграл… Но, прошу вас, продолжайте… Доставляете истинное удовольствие.