Канареечное счастье
Шрифт:
Он вспомнил о своем лице и воспоминание это было, как укол иглы, неожиданно и неприятно. Как мог он предполагать с таким лицом… надеяться с таким лицом?.. Ему не нужно зеркала, чтоб увидеть себя во всей неприглядности: этот нос, эти глаза и рыжеватые волосы, прямые, как солома, похожие на кровлю негритянской хижины. «Мерзостная физиономия, — впадая в отчаяние, подумал он. — Физиономия, в которую можно плюнуть… — Но, подойдя к зеркалу, он увидел свое лицо в несколько смягченном выражении. — Что же… не так противно, — успокоительно промелькнуло в уме. — Конечно, не красавец. Но и не так противно… «И все-таки ты
«Женихи иные», — нагло и беззвучно смеялся теперь пиджак, распластывая вдоль стены пустые рукава и вывернутые наизнанку карманы. Снаружи свистнул скворец: «Иные!» Нелепые фантазии рождались в мозгу, почти видения, и он видел себя самого изумительно преображенным, сказочным принцем, проходящим через толпу. Он входит в церковь и вместе с Наденькой идет к алтарю… Архиерей и четыре священника служат свадебную мессу… поет хор, гремят колокола, золоченым куполом сияет архиерейская шапка, платье Наденьки струится ладаном, и свечи освещают ее подбородок… «И ты, как Сарра! — восклицает священник, обращаясь к ней. — И ты, как Авраам!» — обращается он к нему…
— Ишь ты! Застал-таки дома, — говорит вдруг странно знакомый человек, стоящий на пороге. Он одет как жених, он держит в руке светлые перчатки. — А я вчерась еще к вам забегал, — смеется он в рыжую бороду, любовно поглядывая на Кравцова.
— Да вы кто? — воскликнул Кравцов, узнавая и не узнавая незнакомца.
— Чай забыли Топоркова? — удивился рыжебородый. — Мы же с вами здоровкались. Или уж впрямь запамятовали?
Кравцов окончательно очнулся, он поспешно отошел от зеркала, перед которым все еще стоял в момент появления неожиданного гостя, и теперь остановился посреди комнаты, растерянный и смущенный.
— Вижу, что признали, — еще шире ухмыльнулся Топорков и тяжело опустился на стул, выставляя напоказ щегольские ботинки.
— У меня урок, — нерешительно сказал Кравцов. — Через полчаса я должен буду уйти из дому.
Рыжая борода умиленно кивнула:
— Аккурат по причине ваших занятий я и зашел так рано. Думаю, дескать, застану их дома. А вот и впрямь вас застиг.
Водворилась тишина — короткий отрезок времени, предоставленный гудящей осе, случайно залетевшей в комнату.
— Севодни мы погуляем, — внезапно объявил Топорков, склонившись на спинку стула и морщась от солнечного заряда. — Ох и гульнем мы севодни! Уж будьте благонадежны. Пущай шумит душа Топоркова на все двадцать пять с полтиной!
— Но я не могу с вами, — почти испугался Кравцов. — У меня урок.
— Ох и гульнем мы после ваших умственных занятий! — стоял на своем Топорков. — Аккурат как вы освободитесь.
«Черт знает, что такое! — подумал Кравцов. — Пожалуй, от него и на самом деле не так-то легко отвязаться».
Он снял с вешалки шляпу и теперь выжидательно глядел на гостя.
— Гулять будем у меня, — продолжал Топорков, вовсе не думая подыматься с места. — Потому один я сейчас остался на целый дом. А барынька моя, видишь ли, смоталась на два дня к ихней подружке.
— Вы извините меня, — схитрил Кравцов. — Мы это обсудим с вами после урока. Но теперь я спешу. Мне нужно быть на уроке к девяти.
Топорков хитро подмигнул глазом:
— Зачем же опаздывать? Вместе и выйдем. А пока вы будете заниматься науками, я вас подожду в ресторанчике насупротив.
«Черт знает что такое!» — уже совсем в сердцах подумал Кравцов.
Все его планы на сегодняшний день рушились благодаря нелепой случайности. Идя по улице рядом с Топорковым, он не переставал думать о том, как бы ему улизнуть от своего спутника, и изредка бросал недружелюбные взгляды на колыхающуюся справа черную широкополую шляпу. Но Топорков весело болтал и был в отличном настроении духа.
— Видишь ли, приятель, — сказал он, беря Кравцова за локоть (и от слова «приятель» Кравцов слегка поморщился), — как ты есть русский человек и, можно сказать, земляк, то я, значит, никаких расходов не пожалею. — Он вдруг весело расхохотался. — А, сказать вам правду, так расходов вовсе и нету. На ширмака будем гулять, накажи меня Бог! На даровщинку.
Кравцов был в замешательстве.
— Сегодня я очень занят, — сделал он последнюю попытку уклониться от приглашения. — В другой раз я с удовольствием, но только не сегодня…
— Совсем даже без расходов будем гулять, — смеялся Топорков, пропуская мимо ушей его слова. — Оченно богато они живут, а муж ихний морской капитан.
«Да ведь это же авантюра», — с ужасом подумал Кравцов, теперь только сообразив, что его приглашают в чужой дом к отсутствующим хозяевам.
— Нет, я никак не могу, — сказал он, останавливаясь посреди улицы.
— Пущай мне язык отсохнет, ежели вру, — стал уверять Топорков. — Уж раз говорю, что на ширмака, так будьте благонадежны. Мне вот только гулять одному скука, — добавил он, шагая рядом с Кравцовым. — Пить одному — скучное дело. А как вы, значит, ученый человек, то гулять с вами очень приятно.
«Далась ему, однако, моя ученость, — досадливо поморщился Кравцов. И он подумал о том, что в крайнем случае выберется от Грушко черным ходом. — Кажется, у них есть калитка, ведущая из сада в проулок. Уж как-нибудь проскользну», — успокаивал себя Кравцов.
Но после урока, когда он с консервами под мышкой осторожно вышел на улицу, широкополая шляпа выросла на его пути.
— Не туда, — остановил его Топорков. — Вправо пойдем. Так, через площадь, прямее.
«Нет, видно не уйти от него», — мысленно покорился Кравцов и, проклиная свою судьбу, последовал за Топорковым.
Они шли некоторое время молча и вскоре свернули в тихую улочку, каких еще немало в центре Бухареста.
— А вот и наш дом, — сказал Топорков, останавливаясь у нарядного особняка, окруженного чугунной оградой. На звонок вышла горничная и, узнав Топоркова, заискивающе ему улыбнулась. — Чувствует, шельма, кто здесь хозяин, — хвастливо сказал Топорков, входя в дверь и подталкивая вперед Кравцова.
Дверь закрылась, отрезывая пути к отступлению. В прихожей, куда они вошли, пахло острыми французскими духами и чуть слышным запахом нафталина. У стены стояли широкие соломенные кресла и такой же диван, с которого при их появлении спрыгнул серый кот и, лениво потягиваясь, зацарапал когтями по скользкому паркету. Топорков снял пальто и, остановившись перед высоким ромбическим зеркалом, заботливо расправил бороду и закрутил вверх усы.