Канатные плясуны
Шрифт:
— А почему ты не стал делать барабаны?
— Я — неправильный пацан.
— Такой единственный? В смысле — уникальный? Может, тех, для кого скрипки делают, не так уж мало?
— Только они моих рассказов не читают, — Дима наигранно засмеялся.
— Я-то прочитала. Или тебе и этого мало?
— Дети бы росли, дома бы строились, а деревья плодоносили яблоками, а на худой конец сливами. И по ночам мне бы снились не ужасные морды, а осенний лес с опятами на каждом пне… И даже во сне я бы чувствовал запах прелых листьев.
— Тебе нужен Фрейд. Я знаю такого человека.
— Больно много ты знаешь
— Не все родились «плечевыми». Некоторые вынуждены были ими стать.
— Прости.
— Братан, заметано. Продолжай исповедоваться. Полегчает, как после поноса.
— Циничная ты девка. Циничная и кислая, как лимон. — А тебе хочется малинового варенья? Чтобы пропотеть?
— За что ты меня ненавидишь?
— Нытик. Нытик — это хуже всего. Ты — писатель, ты ведь приехал чтобы, как я слышала, заключить договор на постановку своей пьесы. Представь! Я — с шоферней всю оставшуюся жизнь. Сейчас, пока молодая, меня трахают. Чуть позже — начнут издеваться. А закончу я в канаве… А ты — ноешь тут… А твои произведения читают люди… И плачут… и смеются… Да при чем здесь я! Вспомни, с чего началось? Этого богатенького Трупина замочили. И что останется от его трупа после кремации?
— То же, что и от любого другого трупа.
— Дурак, после тебя останутся люди, которые прочитали то, что ты тут написал. Пусть даже ты написал полную ерунду.
— А после Трупина остались ценные бумаги, из-за которых нас сейчас гоняют, как зайца по полям. О-очень ценные бумаги. А моими книгами… давно уже, в лучшем случае… Хотя… Мне столько хотелось им всем рассказать…
— Больной, вам не стоит волноваться, — вдруг оборвала его Джессика официальным тоном. — Лучше я вам почитаю, а вы постарайтесь заснуть… — и взяла с тумбочки рукопись… — Я бы променяла ценные бумаги, вдруг бы они у меня оказались, на эту писанину.
— Домик у ручья, созрели вишни… — совсем неслышно, как в бреду, пробормотал Дима. — Семейная фотография в рамочке на столе… Новогодний салат оливье с «докторской» колбасой и домашние махровые тапочки, которые приносит старая толстая ротвейлерша. Грамота и Нобелевская премия мира в придачу. Автомат Калашникова, первый спутник, человек на Луне, атомная бомба в Хиросиме… Родоский Колос, пирамиды Хеопса… И триста лет граненому стакану.
— Ты предпочитаешь ванну с солью из Мертвого моря или просто ароматическую? — появившись из ванной комнаты, «Робин Гуд» потряс банкой с сиреневым порошком, которую обнаружил на полке.
— Что ты мне порекомендуешь?
С тех пор, как их «чудодейственно» выпустили из тюрьмы при содействии мужика в спортивном костюме по кличке Адидас, а после еще и поселили в гостинице, в номер «люкс», он стал необыкновенно возбужден и крайне предупредителен.
Может, на его поведение влияло еще и то, что в коридоре гостиницы, поочередно сменяясь, дежурили охранники.
— Служба собственной безопасности, — пояснил коридорный, проводив их до дверей «люкса».
— Собственной — в смысле чьей? — уточнил тогда Ренат.
— Вы — почетные гости хозяина, — пояснил коридорный. — Вам — полагается.
— Что же тогда хозяин предпочитает в тюрьме прятаться, а не за спинами собственной безопасности?
Коридорный ничего не
— Так какая ванна лучше? — любопытствовал теперь «Робин Гуд». Мне бы хотелось успокаивающую, а не бодрящую…
— Какая, на хер, ванна! — взревел Ренат. — Ванна — шманна. Ребята, друзья мои загибаются, их спасать надо.
— Вы, татары, степные жители. Все равно, что бедуины. Вы мыться не любите. Поэтому ваши женщины бреют себе волосы на теле… — начал «Робин Гуд» и тут увидел занесенный кулак. — Да ладно тебе, — попытался утихомирить Рената, — все уже сделано. Корешей твоих на ноги поставят, Адидас пообещал, сам видишь, какие у него связи. Ты бери пример с меня, отдыхай, в ванне понежься, после — массажик… Я тут в телефонном справочнике видел список услуг — массажистка имеется. Я, например, тайский — ненавижу. На кассете видел, как у них это делается. На фиг надо меня сиськами мыльными щекотать… А после подумаем, как ситуацию разрулить. И если хорошо подумаем, умно подумаем, может, ни тебя, ни меня не убьют в результате. Включая друзей.
Сержант чувствовал себя йогом, перед взором которого течет мутная река. После того, как застрелили капитана Комарова, дядю Колю, а он, сержант, поклялся отомстить, и прошлое, как и будущее, перестали существовать, а собственная жизнь поимела смысла не больше, чем плывущее по воде перышко болотной птицы кулик.
Прежде всего он добрался до дома и переоделся. Сверяясь по часам, поужинал вместе с мамой. Он знал — прежде, чем его спохватятся, пройдет не менее часа. Пятьдесят минут, постановил он для себя.
— Сынуля, — мама была пьяная, но уже без синих гематом на лице.
После того, как бывший участковый взял их под опеку, ни одна мразь не рискнула бы прикоснуться к его матери.
— Сынуля, кушай…
Жареные овечьи кишки с картошкой и грибами были его вторым после фрикаделек любимым блюдом. Тут главное — чтобы кишки были свежие, а, значит, вовремя подсуетиться и собрать их на бойне. Ну и, конечно, промыть — без сноровки не получится. А как мать их вымачивала перед жаркой — это ее секрет. Грибы и картошку умели готовить все, а вот — кишки…
Сержант мог запросто взять мяса или колбасу в ближайшем магазине. Но кишки казались ему вкуснее, потому что они были вкусными уже в детстве… Впрочем, прошлого для него теперь не существовало. Как и фрикаделек.
— Сынуля, ты совсем не жрешь, — сказала мама. — У тебя будет рахит. Или язва.
— Мама, я пообедал на службе.
Табельный автомат он закопал возле дома, забросав свежую землю мусором. В штатском и с оружием он привлек бы к себе внимание.
Пароход на реке. Он знал — именно там находится ЗЛО.
То самое ЗЛО, которое он чувствовал с самого первого вздоха, с первого вздоха новорожденного с обмотанной вокруг горла пуповиной, после шлепка по младенческой заднице, произведенным пожилой акушеркой, очень чувствительного шлепка, чувствовал кожей — сначала сандалетами неопределенного цвета на постоянно рвущемся ремешке, после — надевая в школу старые, пахнущие ногами прежнего владельца «туристические» ботинки, потом — зная, сколько стоит магнитофон «Айва» (стерео, выносные колонки, автопоиск… и такой крутой!), а ему никогда не купить…