Кант: краткое введение
Шрифт:
Идея такого гипотетического общественного договора, достигаемого в процессе абстрагирования, в недавнее время была возрождена Джоном Роулсом, который применил ее к распределению благ в обществе. Впрочем, Канта распределение не волновало, он интересовался только законами, однако современное понятие «социальная справедливость» обязано своим рождением именно Канту, утверждавшему равенство всех граждан как подданных, равенство их прав и обязанностей. Впрочем, веря в равенство всех перед законом, Кант утверждал, что это равенство вполне совместимо с большим имущественным неравенством (т. 8, с 178).
Естественное право
Правовая система Пруссии была целиком основана
Естественному праву уделяли большое внимание средневековые юристы и философы, предполагая, что это попытка кодифицировать в законах волю Бога. Кант видел проблемы по-другому, в русле своей критической философии. В его понимании естественное право не больше и не меньше, чем юридическая формулировка категорического императива. В римском праве Кант видел доказательство того, что размышление о законодательстве закономерно ведет к синтетическим априорным положениям практического разума, которые, как он показал, имеют трансцендентальное происхождение (т. 6, с. 244–245).
Лица и вещи
Кантовская философия морали придает убедительности еще одному понятию, взятому из римского права, а именно понятию лица. Латинское слово «persona» изначально означало «маска», которую надевал актер и которая отображала характер его персонажа. Римские юристы заимствовали этот термин для обозначения сторон судебного заседания, чьи права и обязанности определялись законом и которые в некотором смысле сами являлись порождением закона. В рамках закона «персона» обладала привилегиями (правами, свободами и т. д.), но на нее налагались и ограничения (обязанности, наказания и т. д.). Как верно подметил Кант, понятие «персоны» здесь отнюдь не юридическое, а метафизическое, поскольку подразумевает существующее в реальности различие между свободными субъектами и эмпирическими объектами. Объектам, подчиненным эмпирическим условиям и законам, не свойственны права и свободы. Они свойственны только субъектам в том смысле, который вкладывает в это понятие кантовская философия нравственности. Законы, управляющие человеческими обществами, адресованы ноуменальным субъектам.
Для политической философии приоритетное значение имеют три свойства лица: ответственность, сила саморегуляции и ее природа как цель сама по себе. Будучи ответственны за свои поступки, лица вступают в отношения друг с другом, и эти отношения являются основой общественного порядка. Лицам может быть вменена ответственность за все перемены в мире, неважно, вызваны эти перемены их поступками или уклонением от них (т. 6, с. 245). Посредством закона вменение приобретает универсальный характер, подчиняя лица обществу и делая их ответственными за свои действия, или бездействие.
Поскольку лица являются саморегулирующимися членами царства целей, они подчинены двум видам принуждения — внешнему и внутреннему. Внутреннее принуждение — это подчинение категорическому императиву, с которым не может спорить ни один закон. Однако существует и внешнее принуждение, в рамках которого те или иные действия, которые не запрещает и не разрешает нравственный закон, могут быть запрещены или разрешены законом государственным. Этот закон, как было сказано выше, проверяется при помощи общественного договора, и нет никаких сомнений в том, что закон, вступающий в противоречие с тем, что диктует внутренний долг, должен быть отвергнут.
Более того, закон обязан уважать природу лиц как целей самих по себе.
Права человека
По мнению Канта, закон имеет ту же метафизическую природу, что и нравственность, и следовательно, он основан на априорной идее трансцендентной свободы. Он формулирует единый универсальный принцип права, выражая его в следующей не вполне ясной формулировке: «Прав (recht) любой поступок, который или согласно максиме которого свобода произволения каждого совместима свободой каждого в соответствии со всеобщим законом» (т. 6, с. 254). (Здесь возникает большая проблема для переводчиков, поскольку немецкое существительное Recht означает и «право», и «закон», а то же прилагательное — и «правильный», и «законный».) Содержание кантовской формулировки можно выразить и так: поступок прав (или законен) в том случае, если он не затрагивает свободы других и основан не на случайности, а на принципе. Каждый свободный поступок должен быть приспособлен к свободе других. Для Канта это просто еще один способ выражения его главного требования к правовой законодательству: к людям следует относиться как к целям самим по себе, а не. как к средствам.
Всеобщий принцип права вовсе не отменяет принуждения, однако принуждение должно иметь своей главной целью установление такого порядка, в котором главную роль играет справедливость, а следовательно, всеобщая свобода. Такова гораздо более разумная кантовская трактовка пресловутой максимы Руссо о том, что в государстве, основанном на общественном договоре, несогласного нужно «заставить быть свободным».
Из кантовского понимания справедливости следует, что существует только одно врожденное, или «естественное», право, то есть свобода. «Свобода (независимость от принуждающего произволения другого), поскольку она совместима со свободой каждого другого, сообразной со всеобщим законом, и есть это единственное первоначальное право, присущее каждому человеку в силу его принадлежности к человеческому роду» (т. 6, с. 261). Здесь очень важно слово «единственное»; я не имею естественного права поступать, как мне нравится, я имею лишь право наслаждаться той свободой, которая не ограничивает свободу других. Этот принцип, подхваченный классическим либерализмом, и по сей день составляет неписаную основу конституций многих западных стран.
Всего лишь шаг отделяет эти априорные принципы от прав человека, которые являются единственным ограничением действий властей. Называя их «правами человека», а не «гражданскими правами», мы апеллируем к естественному закону, а с ним к априорным принципам, устанавливающим законодательство всегда и повсеместно. Более того, грандиозная кантовская мысль о том, что человек является целью сам по себе, уже содержит все основные положения этих всеобщих прав: обладающий ими обладает и правом вето. Есть вещи, которые нельзя сделать со мной ни при каких обстоятельствах, и это дает, какие-то гарантии суверенности моей жизни, в которую нельзя вторгаться, а тем более посягать на нее. Суверенность личности в букве законов записывается как ее права: право на жизнь, право собственности и т. д.; право мирно добиваться своих целей, вступать в законные отношения с другими.
Хотя, как мы видим, Кант был великим основоположником современного учения о правах человека, он не был настолько прекраснодушен (как многие наши современники), чтобы предполагать, что права могут существовать без обязанностей. Между тем мое право существует лишь постольку, поскольку другие обязаны уважать его, и мотив долга неизбежно включен во все рассуждения о правах гражданина (т. 8, с. 263). И я могу претендовать на обладание правами, только согласившись уплатить определенную цену, которая заключается в моем согласии наложить на себя те самые обязанности, которые мое право налагает на других. В частности, я обязан следовать принципу справедливости, а следовательно, обязан принять систему наказаний, без которой сообщество не может жить, и подчиниться ей (т. 6, с. 337–338).